Весь вечер Мэтью держался отстраненно, наблюдая за мной. Взгляд у него был тяжелым. Дети наперебой рассказывали, куда их сегодня водил Пьер и что они успели посмотреть. Названия, вылетавшие из их ртов, мне ничего не говорили. К тому же Джек и Энни спорили, отстаивая свою версию рассказа. Я перестала вслушиваться и вскоре, сославшись на усталость, легла спать.

Меня разбудили громкие крики Джека. Я бросилась в его комнату, но Мэтью уже был там. Джек трясся всем телом и звал на помощь.

– У меня кости разлетаются! – неистово твердил мальчишка. – Мне больно! Больно!

Мэтью крепко прижал его к груди, не давая шевельнуться.

– Тише. Я уже здесь.

Он держал Джека, пока худенькие руки и ноги мальчишки не перестали сотрясаться в конвульсиях.

– Сегодня, господин Ройдон, все чудовища были похожи на обычных людей, – сказал Джек, стремясь поудобнее устроиться на руках моего мужа.

Голос у Джека был вялым и измученным, а темные круги под глазами делали его намного старше своих лет.

В течение нескольких недель я постоянно куда-то ходила: к императорскому ювелиру, к императорского мастеру математических инструментов, к императорскому балетмейстеру. Каждый поход добавлял мне знаний об императорском дворце и окружающих зданиях, где помещались мастерские и где жили обласканные императором художники и мыслители. Галлоглас тоже водил меня по примечательным местам императорской резиденции, куда без него я бы ни за что не попала. Мы побывали в зверинце, где Рудольф держал львов и леопардов. Мне сразу вспомнились его музыканты и портретисты, которых он поселил на узких улочках близ собора. Такой же зверинец, только просторнее. Галлоглас сводил меня к естественному ущелью, называемому Оленьим рвом. Это место перестроили, приспособив под личные охотничьи угодья императора. Мы посетили игровой зал, где стены были отделаны сграффито, – подобие современного спортзала для придворных. Но мне больше понравилась новая оранжерея, выстроенная, чтобы уберечь драгоценные императорские фиговые деревья от суровых богемских зим.

И только в одно место доступ нам был закрыт. Не помогали никакие знакомства Галлогласа при дворе. Я говорю о Пороховой башне, где Эдвард Келли колдовал над своими перегонными кубами и тиглями, пытаясь изготовить философский камень. Мы несколько раз подходили к башне и пытались незаметно прошмыгнуть мимо караульных у входа. Галлоглас даже попробовал зычным голосом звать Келли. Кончилось тем, что жители соседних домов начали выбегать на улицу – не пожар ли где. Но бывший сподвижник доктора Ди ничем себя не обнаружил.