– Вначале ответь на мой вопрос.

– Не дави на меня. Особенно сегодня, – предостерег меня Мэтью.

– Думаешь, мой день был легким?

Между нами потрескивали туго натянутые черные и голубые нити. К этой зловещей картине примешивались тягостные ощущения.

– Не думаю. – Упершись ногами, Мэтью шумно отодвинулся вместе со стулом. – Но ты что-то от меня скрываешь. Диана, что у тебя произошло во время встречи с тем колдуном? – (Я молча смотрела на мужа.) – Диана, я жду.

– Ты можешь ждать, пока ад не остынет. Мэтью, я тебе не служанка. Я первой задала вопрос.

Нити приобрели пурпурный цвет. Они перекручивались, а их узор делался все искаженнее.

– Я отослал всех, чтобы поговорить с тобой наедине. Теперь ответь, что там было?

Запах гвоздики, исходивший от него, стал удушающим.

– Я видела Голема. Познакомилась с его создателем, еврейским прядильщиком Авраамом. Он, как и я, владеет силой оживления.

– Я тебе уже говорил: мне не нравится, когда ты играешь с жизнью и смертью.

Мэтью налил себе еще вина.

– Ты сам играешь с ними постоянно, и я это принимаю как часть твоей природы. Тебе придется принять это и во мне.

– А этот Авраам? Кто он такой? – сердито спросил Мэтью.

– Мэтью, никак ты вздумал ревновать меня к другому прядильщику?

– Ревновать? Это чувство свойственно теплокровным. Я давно его утратил. – Он глотнул вина.

– Мы не впервые проводим время порознь. Ты занимаешься делами Конгрегации и своего отца. Я – своими. Почему этот день должен отличаться от всех прочих?

– Он отличается, потому что я чую на тебе запахи всех, с кем ты сегодня общалась. Довольно того, что ты повсюду носишь запахи Джека и Энни. Это уже скверно. Галлоглас и Пьер стараются не прикасаться к тебе, но и их запахи есть на тебе, поскольку они много времени проводят в твоем присутствии. Сегодня к этой гамме нужно добавить запахи Махараля, герра Майзеля и еще по меньшей мере двоих. Единственный запах, смешение которого с твоим я допускаю, – это мой. Но я не могу посадить тебя в клетку и потому вынужден, насколько возможно, терпеть. – Мэтью опустил кубок на стол и встал, намереваясь отойти от меня.

– Я твои слова воспринимаю как ревность.

– Ошибаешься. Я уже сказал, ревность меня не задевает! – разгневанно напомнил мне Мэтью. – А то, что я испытываю сейчас, – это жуткое грызущее чувство утраты и гнева, поскольку в хаосе нашей жизни мое четкое представление о тебе размывается. Я теряю контроль над происходящим. – Его зрачки становились все шире.