Артиос быстрым шагом направился к выходу, с силой открывая дверь, и чуть не сбил с ног вернувшегося командира.

— Прошу прощения, — буркнул Артиос и продолжил путь к лестнице.

— Ничего страшного, — спокойно ответил рыцарь. — Отец Ферапонт, вы уже уходите?

— Нужно отправляться, зло не дремлет, — сдержанно ответил священник.

— Ещё раз, спасибо вам за помощь, если бы не ваша помощь и того юноши… — многозначительно замолчал рыцарь. — Вы пришли как раз вовремя.

— Я держал путь в поселение на юге, но Алира дала мне знак, что моя помощь нужна здесь, — священник положил руку на плечо рыцаря. — И я пришёл, но выиграли сражение мы все вместе. Вы и ваши люди тоже проявили доблесть и силу духа. Похороните мертвецов и продолжайте служить добру.

После слов храмовника доспехи рыцаря засветились святым светом.

— Пфф, — тихо прыснула Нирия, следуя за Артиосом. — Нет, ну ты слышал? Служитель добра…

Глава 39

Глава 39

— Сделаем привал, — произнёс Ферапонт.

— У меня нет лишнего времени, — раздраженно ответил Артиос.

— Когда мы доедем до городка, наступит ночь, — терпеливо начал объяснять священник. — и нет ничего глупее, чем напасть на некроманта ночью. Остановимся здесь, костёр разжигать не будем.

— Ночь будет холодной, — напомнила Нирия.

— Придётся потерпеть, — спокойно произнёс Ферамонт.

Артиосу оставалось лишь засунуть своё недовольство куда подальше. Всё же он и сам понимал, что нежить ночью сильнее. Не только потому что людям труднее ориентироваться в темноте, твари ночи, как бы это банально не звучало, не любят солнечный свет. Нежить становится медлительнее, ленивее и старается забиться в какой-нибудь тёмный угол.

Артиос понимал это, но принимать реальность не хотел. С каждым часом, каждой минутой, ежесекундно разрыв между ним и беглецами нарастает. Время играло против него.

Иногда появлялись мерзкие мысли, подталкивающие Артиоса бросить глупую авантюру. В конце-концов, что он может сделать? Нападавшие прошлись катком по лучшим защитникам, разнесли замок, что он может противопоставить их силе? Скорее всего ничего, но Артиос не собирался отступать, сначала требовалось сделать всё, что от него зависит. Ещё одного камня на его душе совесть ему не простит.

Вечно рациональный мозг твердил об абсурдности затеянной идеи. Но сердце не давало права повернуться спиной к нуждающейся в помощи наследнице. Разве граф отвернулся от Артиоса, когда тот был на грани смерти? Разве жизнь наёмника стоила сотен золотых? Ещё Артиосу было просто жалко Элеонору. Что могла сделать девочка, в чём могла провиниться, чтобы её смерти столь рьяно желали?