– Почему вы, в ваши годы, ездите ночью по безлюдным местам?

– Я люблю спать днем, а ездить в темноте. Это успокаивает. Теперь вынужден делать это один, после того как потерял Мириам. Мы были вместе шестьдесят один год. Поженились в девятнадцать лет и с тех пор не расставались ни на один день.

– Вранье, – сказала Джейн.

– Это правда, верите вы или нет. Ни на один день, пока… она умерла год назад.

– Я уверена, что так оно и было, – сказала она. – Если мне приходится держать под прицелом какого-нибудь несчастного сукина сына, почему им оказывается восьмидесятилетний скорбящий вдовец?

– Не переживайте, Элис. Простите, если это покажется сентиментальным, но благодаря вам этот серый год заиграл красками.

– Да, но я могла вас убить. Я этого не хочу.

– Негативные мысли приводят к негативным последствиям, – напомнил он.

2

2

«Макдоналдс» в Лейк-Форесте не был похож ни на один другой. Ни золотых арок, ни дешевой пластмассы. Мраморный камин. Отличная мебель. Классическая музыка в динамиках. Казалось, они пришли поесть в странный мир, параллельный тому, в котором жили, хотя их мир в последнее время тоже стал более чем странным.

За обедом Твайла была прежней Твайлой – по крайней мере, если не приглядываться и не прислушиваться. Мать, казалось, не замечала перемен в старшей дочери, но Джоли чувствовала едва заметные различия между этой девушкой и сестрой, вместе с которой выросла. Эта Твайла не была такой же остроумной и непринужденной, эта Твайла отчасти находилась где-то в другом мире.

Несколько раз во время обеда Джоли чуть не сболтнула: «Ма, тебе не кажется, что она как-то помутнела? Она не сидит на наркотиках? Не колется? Ей нужна помощь, прямо сейчас».

Но она этого не сделала – и поняла, почему не сделала, лишь когда они заказали десерт: стало ясно, что нужно откровенно, один на один, поговорить с сестрой, прежде чем идти к матери. Они были близки, как два листика на одной ветке, пока Твайла не уехала в колледж, но и потом при каждой встрече им казалось, что они не расставались. До этого дня. Может быть, Твайла объяснит, что происходит. Впрочем, надежды мало. Оснований для пристрастия к наркотикам нет никаких – только предположения. Так говорил папа. И все же Джоли не могла настучать на Твайлу, пока не поговорит с ней.

Вечер был совсем неподходящим для семейной драмы и бессонной ночи, которая последует за серьезным разговором. Им предстояло встать рано утром. Мама и папа поговорили по своим анонимным телефонам. Папа хотел, чтобы они приехали в Индианаполис: это три с половиной часа, если они сумеют проскочить до утреннего чикагского часа пик. Мама должна была позвонить папе из Индианаполиса, когда они переместятся с федеральной трассы номер шестьдесят пять на четыреста шестьдесят пятую. К тому времени он уже будет знать, куда им ехать, чтобы их там встретили. Не сам папа. Человек, которому он доверяет. Все это было сверхтаинственно, но что теперь не было сверхтаинственным? Может, лучше отложить разговор с Твайлой, пока семья не воссоединится?