– Нам всем нужно присесть, детка. Давай сядем и вместе подумаем, что к чему.

Твайла уже доставала новую бутылку колы из мини-бара.

– Ладно, – слабым голосом произнесла Джоли. – Давай сядем, и вы мне расскажете, в чем дело.

Мать убрала руки, но туловищем по-прежнему прижимала Джоли к двери. Затем улыбнулась:

– Вот это больше похоже на мою Джоли.

Глядя в глаза дочери, она потрепала ее по щеке с явной любовью, искренней или нет.

Чувствуя отвращение к себе, Джоли все же сделала это – укусила мать за руку. Укусила сильно, почувствовав вкус крови на языке. Мать вскрикнула от потрясения и боли, отошла на шаг, и Джоли ударила ее в живот. Та упала на колени рядом с кроватью.

Сумочка матери стояла рядом, на тумбочке. Джоли схватила ее, метнулась к выходу, сбросила цепочку, распахнула дверь, выскочила наружу, захлопнула дверь и побежала.

Номер находился на третьем этаже. Лестницы по обоим концам коридора. К лифту не успеть.

Джоли распахнула дверь на лестницу и услышала позади топот. Оглянулась. Твайла.

Она метнулась вниз по лестнице, которая словно удлинялась перед ней, добавляя ступеньку к каждой оставшейся позади, так что до низа она могла и не добежать. Джоли запсиховала. Никогда в жизни она так не психовала. Эмоции раздирали ее на части. Она была в ужасе и в то же время чуть не кричала от горя, необъяснимым образом потеряв и мать, и сестру, – как, почему, ради чего? Ее сжигал стыд за то, что она причинила боль матери, но в то же время она была безмерно довольна собой – ей удалось сбежать. Мир стал неустойчивым после того, как Кора Гандерсан убила себя и других в отеле, но в последние дни он кренился все быстрее, и вот произошла полная смена полюсов – север стал югом, и новый угол вращения стал совершенно катастрофическим. Джоли чувствовала, как земная кора уходит у нее из-под ног, как целые континенты начинают вздыматься, сталкиваться, наезжать друг на друга, все творения человечества превращаются в руины, пришедшие из глубин волны высотой в милю готовы хлынуть на берег – если не в буквальном смысле слова, то в переносном.

Ноги стучали по ступеням, сердце стучало в груди. Джоли выбежала на цокольный этаж, открыла пожарную дверь и понеслась по коридору. По пути к фойе она вытащила из сумочки матери анонимный телефон. Совсем недалеко, у нее за спиной, раздавался голос сестры, звавшей ее. Но когда они выбежали в фойе, Твайла закричала:

– Помогите кто-нибудь! Остановите мою сестру! У нее галлюцинации, она принимает наркотики!

Джоли повернулась, швырнула сумочку, которая попала прямо в лицо Твайлы. Та споткнулась и, может быть, упала. Но Джоли не стала останавливаться и смотреть. Она неслась к выходу, а тем, кто приближался, чтобы схватить ее, она кричала: «Катитесь к черту!» – кричала так, что слюна брызгала изо рта. Она никогда не произносила подобных слов прежде, только сейчас, извергала их из себя, будто и в самом деле сошла с ума и принимала наркотики, потому что теперь важно было лишь одно – убежать. Зная, что у нее на подбородке кровь – материнская кровь, – она орала: «Всех покусаю!» Она выбежала наружу, в прохладу дня, содрогаясь от бешеных ударов сердца, которые сотрясали ее плоть. Дыхание обжигало горло. Наконец она позволила себе оглянуться – никто не преследовал ее, но она все продолжала бежать.