Вот оно. Я понял, что он скрывал. С этой мыслью я создал в форсе и шипе программу-дезинтегратор и внедрил ее куда следовало. Она сразу начала стирать личность мистера Пейса в игле, и точно так же стиралась сейчас его копия, находившаяся на планете. Потом я разорвал связь там, но сохранил здесь – он продолжал записываться в шип, и эта запись тут же уничтожалась. А потом я попробовал переправить сгенерированную дезинтеграцию ему.

Мистер Пейс дернулся, словно его ударили, пошатнулся и затряс головой. Я ожидал, что он рухнет как подкошенный, однако он выпрямился и ухмыльнулся.

– Думал, это будет так просто?

Разрушение передавалось ему, но тут же, в процессе, всё восстанавливалось. Тогда я понял: чтобы убить Пейса, его надо уничтожить физически. Интересно почему? Похоже, так решил Пенни Роял, награждая человека несокрушимостью. Требовалось физическое воздействие.

Он снова набросился на меня. Я ткнул острием шипа ему в лицо, старик увернулся, подавшись вправо, и я тоже шагнул вправо, перехватил шип и стукнул Пейса – на сей раз тупым концом, одновременно оттолкнулся ногами и, воспользовавшись силой удара и пониженной гравитацией, сделал обратное сальто. Для меня всё это происходило как в замедленной съемке и не отвлекало от анализа информации, которую я черпал напрямую из его сознания. Ключ находился там, потому что тело в основном состояло из аналога щитостекла. Кувырок еще не был завершен, а я уже разработал декодирующую молекулу и, приземлившись, принялся реформатировать поверхность шипа, чтобы произвести ее.

Приземлился я на ноги, но не удержался и шлепнулся на задницу. Подсознательно я засек, как мистер Пейс устремился ко мне с такой скоростью, что камни раскалывались под его ногами. Я попытался подняться, но сдался – оглушенный, раненый, вялый… мне нужно было, чтобы он так подумал. С трудом я встал на одно колено, держа шип острием к земле, вспоминая о том, как голем напал на меня, когда я впервые взял в свои руки управление кораблем, и каким крепким и острым был тогда шип. А Пейс меж тем собирался быстро нагнуться и сорвать с меня шлем.

Теперь главное – верный расчет.

В последний момент я вскинул шип к плечу и, вместо того чтобы отпрянуть, метнулся навстречу Пейсу. Острие иглы ткнулось ему в живот и с громким хлопком, похожим на выстрел, глубоко вошло в черную плоть. Отдача наверняка раздробила мне кости руки – и скафандр, кстати, подтвердил это. Пейс пронесся мимо, и я обнаружил, что меня подбросило в воздух. Я кувыркался и кувыркался и наконец рухнул, ударившись спиной. Сообщения о дефектах вопили с покосившегося визора, теплый воздух рвался из скафандра наружу, овевая лицо. Я ощупал шлем: одна из боковых секций оказалась оторвана. Попытался приподняться на колени и понял, что правая рука не сгибается. Кровь заливала глаза.