Не понимаю, о чем она. Врожденные дефекты – старая песня; их количество только росло с тех пор, как все стало разваливаться. Время от времени какая-нибудь сеть пытается провести ту или иную вымученную связь, винит во всем радиацию или химикалии в воде, проводит зловещие параллели с падением Римской империи.

Ну хоть Дженет снова заговорила.

– Думаю, то же самое происходит и с другими информационными системами, – размышляет она, – не только с генетическими. Как эти вирусы в сети; стоит залогиниться на две минуты, и что-нибудь уже пытается отложить яйца тебе в файлы. Одна и та же херня, зуб даю.

Я не выдерживаю и нервно хихикаю. Дженет склоняет голову набок, смотрит на меня.

– Прости, – говорю я. – Просто… ты никогда не сдаешься, знаешь? Ты же с ума сойдешь, если в течение дня не найдешь где-нибудь закономерность…

И вдруг я понимаю, почему она живет здесь, почему не прячется вместе с нами в кампусе. Она – миссионер на вражеской территории. Она отрицает хаос, провозглашает свою веру: даже здесь, утверждает она, есть правила, и вселенная имеет смысл. Ведет себя должным образом.

Вся жизнь Дженет – это поиск порядка. Ни за что и никогда она не позволит чему-то столь случайному, как изнасилование, встать у нее на пути. Насилие – это шум, ничего более; Дженет же интересует только сигнал. Даже сейчас ее интересует только сигнал.

Думаю, это хороший знак.

* * *

Сигнал в нейроне обрушивается, как цунами. Ионы на его пути вздрагивает от неожиданного внимания. Формируется желоб, словно участок горной гряды решил сплющиться на глазах, и сигнал вливается в него. Электричество, танцуя, проходит по оптическому нерву и освещает примитивный мозг амфибии, преодолев бесконечный миллиметр.

Проследить молнию до источника. Вот он, в запутанном проводке на сетчатке: угасающее эхо единственного фотона. Одинокое квантовое событие, дотянувшееся до реального мира и моих машин. Неопределенность, обретшая плоть.

Я заставил это произойти, здесь, в своей лаборатории. Я просто смотрел. Если фотон испускается в лесу, и его никто не видит, он не существует.

Так работает мир: ничто не реально без чужих глаз. Даже субатомные частицы наших собственных тел существуют лишь в форме волн вероятности: нужен акт сознательного наблюдения на квантовом уровне, чтобы коллапсировать эти волны в нечто вещественное. Вся вселенная в основе нереальна, это бесконечная и полностью гипотетическая пустота, кроме нескольких пятнышек там, где мимолетный взгляд сгущает смесь.

И нет смысла спорить. Эйнштейн пытался. Бом пытался. Даже Шрёдингер, ненавистник кошек. Но наш мозг эволюционировал так, что не может справиться с пространством между атомов. Нельзя сражаться с цифрами: столетие запутанной квантовой математики не оставляет шансов здравому смыслу.