– Естественно, – говорит она. Включила телевизор на Шестой канал, рупор самого Господа вещает без всяких помех и накладок; у возрожденцев на орбите есть спутник, и эта тупая железяка никогда не выходит из строя.

Дженет, правда, на экран не смотрит. Просто сидит на софе, подтянув колени к подбородку, и глядит в окно.

– На кампусе охрана лучше, – продолжаю я. – Мы можем отвести для тебя комнату. И ездить на работу не надо.

Дженет не отвечает. На экране говорящая голова дает лекцию об Отравленных плодах Светской науки.

– Джен…

– У меня все нормально, Кит. Внутрь еще никто не прорвался.

– Но прорвется. Им всего-то надо набросить на ограждение какой-нибудь резиновый коврик, и все – первая линия обороны сдана. Рано или поздно они взломают коды к главным воротам, или…

– Нет, Кит. Для этого нужно слишком много спланировать.

– Джен, да я говорю тебе…

– Кит, в мире больше нет организованности. Ты что, не заметил?

Несколько слабых взрывов эхом раздаются снаружи.

– Заметил.

– За четыре последних года, – она говорит так, словно я и рта не открыл, – все паттерны, все закономерности просто… рассыпались. Последнее время ничего толком нельзя предсказать, понимаешь? Но даже когда видишь итог, ничего поделать с ним не можешь.

Она бросает взгляд на телевизор, где голова объясняет, что эволюция противоречит Второму закону термодинамики.

– Даже забавно, – говорит Дженет.

– Что?

– Все. Второй закон. – Она машет рукой в сторону экрана. – Энтропия нарастает, порядок превращается в хаос. Тепловая смерть Вселенной. Вот эта вся фигня.

– Она, по-твоему, забавная?

– Я хочу сказать, что жизнь, если посмотреть на нее с точки зрения физики, штука довольно жалкая. Чудо, что она вообще зародилась.

– Эй. – Я пытаюсь обезоруживающе улыбнуться. – Ты сейчас говоришь как креационистка.