Девка завершила свой круг и налила из кувшина в кружку. Поставила кувшин, взяла кружку и на вытянутых руках поднесла ее Сигизмунду. Пей мол, родимец!..

Сигизмунд с сомнением посмотрел на кружку. Там плескало молоко.

Конечно, по девкиному мнению, это милокс — одна сплошная срэхва. Почему бы прямо из пакета не налить? Нет, надо было в ведро… Где только это ведро не валялось, прежде чем сюда попасть. Если вспомнить, кто это ведро отрыл… И где…

Может, лучше не пить? Сценусловности, то, се…

Сигизмунд кашлянул и сказал решительно:

— Лантхильд! Это милокс — срэхва.

Лантхильда обрадовалась. Усердно закивала головой.

— Срэхва!

Дальше начала что-то объяснять. Сигизмунд опять насторожился. Выходило так, что в пакетах срэхва, но есть шанс заполучить не срэхву. В то, что девка представляет некую прибалтийскую торговую фирму (о чем сам Сигизмунд соврал Федору), Сигизмунд бы уже не поверил. Так где она собирается брать натуральное молоко?

— Хво, девка, колись? Хво милокс нэй срэхва?

Во. Выродил.

Лантхильда степенно кивнула. Мол, сейчас объяснит. Приложила два пальца к голове, как рога, и сказала:

— Гайтс.

Сигизмунд на всякий случай тоже приложил пальцы к голове. Господи, какой маразм! Аськин мокрогубый писал бы кипятком от восторга.

Переспросил свою любезную подругу Лантхильдочку:

— Лантхильд! Гайтс — это бэ-э?

— Мэ-э! — строго поправила Лантхильда. — Бэ-э — авизо!

— Мэ-э! — заблеял Сигизмунд. И затряс головой. «Рогами» на Лантхильду нацелился.

Она радостно визгнула, отскочила. Хмурая Богородица со стекающей по щеке молочной каплей взирала на баловство со стены.

Сигизмунд был доволен. Обида отпустила. Не считает девка его, Сигизмунда, козлом. Хотя… а гениталии почему?