Сигизмунд с подчеркнутой галантностью снял с Натальи шубу. Водрузил на вешалку.

— Эк тебя норвежцы вымуштровали, — заметила Наталья. — Запад! Раньше бы ни в жизнь не догадался.

— Это все лофтзеендский лов трески, — сострил Сигизмунд. — Там и не такому обучишься.

Дальше все покатило по наезженной колее. Вступив во владение несколькими ублюдочными трансформерами, Ярополк тут же оторвал у одного из них ногу (прочие Наталья прибрала в сумку — пусть ломает дома). Затем отправился играть с кошкой. Был оцарапан. Громко ревел. Бабушка держала его на ручках и вытирала слезки. Дедушка уговаривал скушать конфетку или яблочко.

Орало ого. Разговоры приходилось вести, перекрикивая ого. Родители Сигизмунда интересовались здоровьем и пенсией родителей Натальи. Наталья отвечала, что ее родители нормально. Родители Сигизмунда передавали привет родителям Натальи. Наталья говорила, что непременно передаст.

Какой Ярополк стал большой. На кого он теперь похож? Раньше был похож на мать Сигизмунда. А теперь… пожалуй, на отца. Или на отца Натальи? Да, что-то есть. Ярик, встань ровненько, подожди минутку… Да, Сигизмунд, правда, он похож на отца?

— Выключи ты это ого, — не выдержал Сигизмунд. — Где у тебя оготиви?

Мать, по счастью, не расслышала. А Ярополк сказал:

— Не, пап. У них без этой, без тиви…

Сигизмунд быстро замял разговор. Он не ожидал, что ребенок поймет.

Расспрашивали Наталью. Как живется бюджетникам? Задерживают ли зарплату? У нас вот соседке снизу, Марии Пантелеймоновне, задержали на полгода. Мы уж ей говорим: вы бы уходили с работы, Мария Пантелеймоновна, что вы туда таскаетесь, все равно ведь не заплатят. А она все ходит, надеется…

Сигизмунд сказал, оторвавшись от студня:

— Марии Пантелеймоновне это государство задолжало не за полгода, а за полжизни.

— Ну ты не говори! — ополчилась мать. — При коммунистах все-таки был порядок. А теперь… — И, обратясь к Наталье: — Господи, вот мы, Наташа, все думаем, ночами не спим, какая опасная у Гоши работа! Ведь этих генеральных директоров так и отстреливают. Все сердце материнское изболелось, как там Гошенька… Иной раз ночью проснешься, не знаешь, куда деваться от предчувствий…

— Да нет, у него там безопасно. Мелкий бизнес, тараканы… — сказала Наталья и аккуратно скушала стопочку коньяка.

— Да ты кушай, кушай, — сказала Наталье мать. — Возьми салат. Это из своей капусты…

Нажраться Сигизмунд не мог — за рулем. Хотя очень хотелось. Поэтому утешался студнем и салатом «оливье». По ого громогласно шла какая-то срэхва. Потом ее перебила реклама — появился слюнявый верблюд и начал подергиваться на фоне убогой шоколадки. Шоколадка восходила на горизонте, замещая собою солнце.