Воздух наполнен гарью и тленом одновременно. Половина неботолка исчезла, открыв глазам нечто, ранее не виданное, – новый город поверх привычной небесной тверди, блоки и узлы незнакомой архитектуры, спиральные и серебристые арки, стены и дороги, перемещавшиеся в сложном танце излечения, пытавшиеся перестроиться и регенерировать, воссоздать безопасное убежище для других жителей…

Жителей, обитавших над Ярусами – которые тоже страдали – возможно даже, гибли в этот самый миг…

Смотритель поднял их над облаком расплывающейся черноты, однако даже высота не спасала от невероятной вони. Джебрасси опять потянуло на рвоту, но он был опустошен…

Донесся плач Тиадбы. Крылья и ноги смотрителя перестроились в положение для более гладкого полета, и девушка с юношей наконец взглянули в глаза друг другу. На лице Тиадбы читалось нечто такое, что превосходило границы понимания Джебрасси, границы его сочувствия…

Слезы бежали по ее щекам и слетали назад. За плачем Джебрасси все равно чудился ее смех – Тиадба рыдала и хохотала одновременно, от ужаса и ликования.

И тут они попали под удар – что-то уродливое и презрительное выбросило свою длань, проткнуло смотрителя, сделало его черным, покрыло коростой. Затем нечто едва коснулось Джебрасси – и его тело через край заполнилось мерзостным чувством и болью – болью столь страшной, что он не мог выразить ее криком.

ДЕСЯТЬ НУЛЕЙ

ДЕСЯТЬ НУЛЕЙ

Глава 44

Глава 44

ЗАЛИВ ПЬЮДЖЕТ-САУНД

Буря пришла с моря тугим валиком штормовых облаков, который напоминал мазок гигантской кистью, напоенной серой грязью. В ранний утренний час шторм быстро развернулся над полуостровом Олимпия, всосав в себя все местные тучи, стянув вместе и перенаправив спираль их ветров, аккумулируя и контролируя заряды зазубренных молний, – буря накрыла Пьюджет-Саунд гигантской, невозможной тенью – тенью титанической женщины.

Тень ринулась в глубь суши, затем повернула на юг, вновь свернулась. Казалось, она не могла отыскать некую желанную цель и потому в бешенстве хлестала крылами по городу. Самым пугающим ее атрибутом был не ливень, а молнии – сияющие пучки всех цветов радуги осыпали город раскатами громовых ударов, как будто чудовищными кулаками колотили по кафедральному органу.

Головы поворачивались, глаза обращались в одну и ту же сторону – жители со все возрастающим страхом наблюдали за тем, как усиливаются и учащаются сполохи. Не довольствуясь соскоками с неба на землю, молнии принялись загибаться вбок, проскакивать между небоскребами, выбивать окна, ползти по внешним контурам балок и перекрытий, окутывая башни злым электрическим кружевом, чтобы вновь извергнуться фонтанами возле тротуаров, насквозь пробивая плотную застройку – так рапиры пронзают куски мягкого сыра.