– Значит, тебя можно считать вознаграждением? Ты как бы подарок шенянских мастеров их подмастерью из расы Дев?

– Должна признать, что Отец проявляет великую привязанность ко мне. – Она уменьшилась и сейчас была лишь немногим выше меня, даже приобрела чуть больше зрелости. – Мне кажется, он хочет исследовать то, чем я стану.

Она обмакнула мысок ноги в векторное море: вдаль понеслись розово-красные волны, как если бы девушка обладала способностью оживить все, что было некогда утрачено.

– Если я останусь здесь, то шеняне не смогут или не захотят дать мне желаемое. Я превращусь в очередной заброшенный массив памяти, как это море. А затем… все оставшееся погибнет, когда и шеняне склонятся перед Хаосом.

Моя меланхолия улетучилась. Девушка излучала нечто новое, свежее – потенциал восторга, равного которому я никогда не испытывал. Ее визуальная роскошь, несомненно, обладала активными адаптивными свойствами, но кем может она стать для простого Ремонтника?

Она приблизилась и вытянула звездно-яркую руку.

– Полибибл говорит, что капитан корабля должен сам пригласить гостя в обратный вояж на Землю. И еще он говорит, что впереди ждет много опасностей. Решать тебе, Пилигрим.

Древние силы опалили мои глаза и кожу подобно пламени. Идея, которая некогда была сложной для осмысления историей и теорией – потерянная муза, сконденсированная и разбросанная под конец эпохи Яркости, – стояла передо мной, живая и реальная, пусть и полупрозрачная.

– Ты до сих пор напоминаешь бесплотный призрак, – сказал я. – Наверное, для тебя не нужно много места, да и вряд ли ты станешь активно потреблять единицы жизнеобеспечения.

– Я ничего не ем – пока что. Но все еще впереди. Может статься, я съем тебя, Пилигрим. – Сейчас она выглядела очень зрелой; глаза уверенные, глубокие, золотистые. – Может статься, я обрету свое подлинное имя на твоем корабле. Ты поможешь Отцу в его поисках.

К сей минуте я был уже влюблен более чем наполовину.

Уставшая донельзя – мысли путались в вещах, которые она не надеялась постигнуть, – Тиадба окинула взором товарищей. Все выглядели ошарашено, не в силах разобраться в тайнах и словах, находившихся вне границ их скудного опыта. Качнув массивной головой, Патун издал низкий, хрипловатый звук.

– Очень древняя повесть, – заметил он. – Не думаю, что хоть чему-то готов в ней поверить.

– Прочитала, как написано, – обидевшись, буркнула Тиадба.

– Да нет, я же не спорю, – примирительно сказал Патун. – Сколько путепроходцев, столько и историй. Я частенько задумываюсь о том, откуда вообще появились Эйдолоны и каким образом Ишанаксада стала такой, как она есть… а впрочем, существуют и другие повести, и, возможно, я попросту не ведаю всей истины.