Глава 34, в которой завершаются метаморфозы, а учеба начинается без ученика

Глава 34,

в которой завершаются метаморфозы, а учеба начинается без ученика

Стрелка манометра постоянно убегала к дальнему краю шкалы и принималась безудержно содрогаться, пытаясь вырваться на свободу. Астан уже и не помнил, сколько раз ему приходилось всем телом повисать на тяжелом и скольком от его собственного пота рычаге. Со свистящим хохотом рвался наружу одуревший от свободы пар, громоздкий механизм сухо взревывал и останавливался на мгновение, а после громко и зло выл, раскручивая маховик исполинской машины. Сиах, глаза которого выпучились от натуги, подвозил к лотку одну стальную пластину за другой. Пластины были разные, и когда попадалась большая, мальчишка стравливал пар вне очереди и, пока котел набирал давление, сломя голову мчался помогать. От жары кожа ящера пахла резко и неприятно, и, пока они тащили к лотку очередной металлический прямоугольник, Астан старался дышать как можно меньше. От этого здорово страдала его внимательность и Сиах, который злобно шипел при каждом опасном крене тяжелой ноши.

Машина с грохотом обрушивала на стальные листы тяжелую болванку, что-то лязгало, и на несколько мгновений механизм стихал. Ящер шипел, мальчишка стравливал пар и бежал на помощь.

Зал старой церкви было не узнать. Весь пол покрывали бухты прочных, но гибких шлангов, мотки проволоки, какие-то трубы и ящики, а у дальней стены… Туда Астан старался не смотреть. Пусть в его душе и не осталось места сомнениям, какой-то темный, неясный комок в самой ее глубине при каждом взгляде на дюжину неподвижных тел, что завернутые в куски мешковины лежали на столах, начинал шириться и сдавливать нутро.

Хлопнул пресс, взвизгнул резак. В последний раз завыл пар, и машина остановилась. Но отдыхать было рано — едва переведя дух, мальчишка и ящер взялись за инструменты, и работа закипела с новой силой — со скрежетом вставали на место болты, щелкали, сгибаясь, скобы, хрустели кожаные ремни. Когда же настала пора браться за напильник и обтачивать две дюжины новеньких, только что отлитых петель, Астан чуть не заорал беспомощно похлеще давешнего пара. Но сдержался и целых два оборота проклинал собственную слабость, чувствуя, как тяжелеет напильник и немеют руки.

— Последние штрихи к первому портрету нового мира! Ну-ка, ну-ка, собрались! — Астан еще не видел отца таким веселым… нет, счастливым! — Радость старика почти озаряла жаркий полумрак. — Все помнят, что нужно делать? Если забыли — смотрите на кожу, я все метки расставил. Нужно быть совсем тупым, — голос на краткое, едва заметное мгновение напитался злобой и яростью, — чтобы промахнуться. Шланги тоже помечены. Ай, молодцы! — он подбежал туда, где широкой звездой распялились в стороны двенадцать стальных лепестков, каждый из которых трудолюбивый сын снабдил парой петель у широкого основания. — А я еще гадал, нужно ли тащить так далеко эту махину. Ну вот, пригодилась же! — он весело подмигнул помощникам. — А то бегали бы вы с тачками по коридору.