Мы удаляемся от Электростанции, и гул постепенно слабеет, пока у самого выхода из Леса не пропадает совсем.

29 Страна Чудес без тормозов Озеро. Масатоми Кондо. Колготки

29

Страна Чудес без тормозов

Озеро. Масатоми Кондо. Колготки

Чтобы не намочить вещи, мы завернули их в узлы из рубашек и закрепили на голове. Со стороны, наверное, выглядело забавно, но потешаться нам было некогда.

Еду, виски и большую часть снаряжения мы оставили Профессору, так что моя поклажа вышла не очень тяжелой. Только фонарик, свитер, кроссовки, кошелек, излучатель и нож. Ее узелок получился не больше моего.

– Будьте осторожны, – сказал Профессор. В тусклом луче фонарика он кажется гораздо старше. Кожа будто обвисла, волосы на голове торчали нелепыми кустиками, как сорняки на клумбе. Лицо покрылось коричневыми пятнами. Передо мною сидел усталый старик. Что ни говори, а даже гениальные ученые стареют и умирают, как все остальные.

– Прощайте, – сказал я ему.

В кромешном мраке я спустился по тросу до самой воды, посигналил фонариком, и толстушка спустилась за мной. Лезть в ледяную воду, когда вокруг хоть глаз выколи, хотелось меньше всего на свете. Но тут уж не выбирают. Я зашел в воду по колено, затем по плечи. Вода обжигала холодом, но опасности как будто не представляла. Вода как вода. Без каких-либо примесей и не гуще обычной. Вокруг висела тишина, как на дне колодца. Воздух, вода, чернильная тьма вокруг – все замерло. И только усиленный в сотни раз плеск наших рук по воде отдавался под невидимыми сводами странным эхом – словно чавкала гигантская рептилия. Уже в воде я вдруг вспомнил, что старик должен был обезболить мне рану.

– Это здесь плавает рыба с когтями? – бросил я туда, где, по моим расчетам, плыла толстушка.

– Вряд ли, – ответила та. – Это же просто легенда… Наверное.

И все-таки мысль о том, что сейчас из пучины вынырнет огромная рыба и оттяпает ногу, меня не покидала. Проклятая тьма усиливала любые страхи в тысячу раз.

– Что, и пиявок нет?

– Кто их знает… Надеюсь, что нет.

Привязавшись друг к другу веревкой, мы поплыли с узелками на голове, медленно удаляясь от Башни. Оглянувшись, я увидел, как фонарик Профессора, словно маяк, указывает нам путь, высвечивая на воде впереди едва различимую желтую дорожку.

– Нам туда, – сказала она.

Я плыл первым, она за мной. Мы загребали почти синхронно, и плеск отдавался гулким эхом во тьме. Время от времени я оборачивался и, держась на плаву, сверял курс.

– Держи вещи сухими! – услышал я ее голос. – Излучатель намокнет – нам крышка…

– Стараюсь, – отозвался я. Хотя именно не замочить вещи было труднее всего. В такой непроглядной мгле я не различал, где вода, где воздух, а порою даже не соображал, где находятся мои руки. Я вспомнил миф об Орфее, который спускался в Царство мертвых. На свете есть много разных легенд и мифов, но истории о смерти у разных народов схожи. У Орфея хотя бы лодка была. А мы плывем сами с тюками на затылке. Что ни говори, древние греки были куда предусмотрительнее. Живот сводило от боли, но думать о ране было некогда. То ли от стресса, то ли еще почему, но боли я почти не чувствовал. Швы, конечно же, расползлись – но умереть от дыры в животе мне, видно, уже не судьба.