— Брось, все есть.

Илья не стал сопротивляться и последовал за стариком через дворы к старой пятиэтажке.

Попутчик оказался бойкий, Илья едва поспевал. Зашли в средний подъезд, поднялись по узким пролетам на третий этаж, встали под тусклую лампочку напротив обшитой деревом двери. Старикан позвонил. Прошло не меньше минуты. Потом кто-то завозился с той стороны, и вдруг дверь распахнулась. Наружу выплыло круглое лицо в веснушках, близоруко сощурилось сначала на Илью, потом на его спутника.

— Проходите, — это была женщина лет пятидесяти.

Протиснулись внутрь, долго топтались в темном предбаннике. Старик куда-то исчез, и Илье предстояло выдержать светскую беседу с луноликой хозяйкой: звать ее Мария Михайловна, и она Николаю Михайловичу приходится младшей сестрой. Потом была кухня, с неизбежным чаем, разговоры о погоде и курсе рубля, о ценах на масло, потом женщина растворилась во мраке квартиры и Илья со стариком оказались одни. Под столом об ногу кто-то потерся. Илья посмотрел: кот.

— Они тоже ласку любят, — заметил старик. — И чувствуют. Этот, видишь, сразу в тебе что-то почуял.

— Меня все кошки любят.

— Ну, понятно.

Помолчали. Когда тишина стала невыносимой, и Илья уже открыл рот, чтобы задать волнующий вопрос, старик сказал:

— У меня это после восемьдесят третьего.

Илья замер.

— Да… — глаза старика подернулись водянистой пленочкой, взгляд уткнулся в пустоту. Пальцы слепо вертели ложку, а невидимые коготки упрямо топтали ступню Илье.

— Тогда много народу погибло.

Последовал рассказ про одну из самых страшных катастроф. Товарный состав на полной скорости столкнулся с пассажирским тепловозом. По ошибке, или трагической случайности, но лучилось так, что на одном пути оказалось два поезда, и двигались они навстречу друг другу. От чудовищного удара первые вагоны смяло в лепешку, а последующие съехали в овраг.

Первые бригады «скорой помощи» и спасатели прибыли через час, но даже будь они в момент удара на соседнем холме, это не спасло бы жизни семидесяти шести человек. И именно в этот момент путевой обходчик Николай Михайлович Кузнецов почувствовал дикую боль в сердце, уронил молоток и фонарик, осел на насыпь, посмотрел в сторону зарева, а потом…

— …я увидел это.

Старик надолго замолчал, прильнув к кружке с остывшим питьем. Илья следил за тем, как ходит кадык под дряблой, покрытой иголками щетины кожей.

Уставившись в колодец своей чашки, он тихо спросил:

— Раньше ничего такого не было?

Нет. Ему даже глаза не надо было поднимать, чтобы убедиться в этом.