Фива тихонько ойкнула. Пригнулась, повернулась — и поползла сквозь малинник, пошла все быстрей и быстрей, побежала, понеслась, не обращая внимания на царапающие ветки, не думая уже, что враги могут ее услышать, не опасаясь, что Белиал может ее увидеть.

Быстрей! Быстрей! Успеть предупредить!..

5

Фаталия выбралась из шалаша Танка, уже не думая о том, на что смотрят ее подчиненные.

— Он меняется… — Она выпрямилась, отряхнула колени, повернулась к бойцам. Повторила чуть тише: — Он меняется…

— Что будем делать? — спросил Рахат Шаромыжник.

— Ничего… — Она обвела своих людей взглядом. — Танк — Двуживущий. Если с ним что-то происходит, значит… Значит, так надо.

— А может, все же… — Орл Чумазый, раскаявшийся разбойник, выразительно чиркнул указательным пальцем себя по кадыку. — Пока он спит? Потом-то поздно будет… Сама рассказывала, как он на арене Белиалом обернулся. Вдруг и сейчас так же?

Фаталия покачала головой:

— Нет.

— Он же Двуживущий. Ничего ему не будет, — продолжал настаивать Орл.

— Нет! — рявкнула Фаталия. — И хватит тут торчать! Вам что, больше заняться нечем, кроме как за спящим мужиком подглядывать?

— Мы бы за тобой подглядывали, — усмехнулся Медвежатник Таркис, здоровенный одноглазый детина. — Да ты словно и не спишь совсем.

Фаталия вмиг оказалась возле него, толкнула несильно, подставила ногу — и Таркис рухнул на землю.

— Ты бы поостерегся подглядывать, — фыркнула Фаталия, глядя на копошащегося у ее ног великана. — Поберег бы последний глаз.

— Ладно тебе строжничать, гладиаторша, — примирительно сказал Лерик Оруженосец. — Нам всем сейчас непросто. Торчим тут без дела, ждем Богоборца. Ты-то его хоть видела. А мы что? Ну, как не понравимся ему, погонит он нас. Вон, на Орла погляди, на Рахата — видно же сразу, что жизнь у них не задалась. Поломала их жизнь крепко. Да что там! Все мы тут не благородных кровей. Натуральная шайка. Нами детишек пугать надо, а мы — в услужение. И к кому? К Богоборцу! Мыслимое ли дело…

— Мыслимое, — перебила его Фаталия. — Потому как сказано: «Нищих и сирых соберет Он, и поведет их скорбной дорогой, и даст надежду отчаявшимся, дарует силу — слабым, вечную жизнь — смертным». А еще сказано: «Нищ не тот, кто прозябает в бедности, а тот, кто прозябает в бездушии».

— Славно ты говорить умеешь, — негромко заметил Чайлен. — Жаль только, что чужими словами.

Фаталия строго глянула на воина, тряхнула головой и наставительно изрекла:

— Сказано: «Изреченная мудрость — общая мудрость; не в словах ценность, а в их значении».