Когда до помоста оставалось метров пятьдесят, я окончательно застрял. Перед рядом городской стражи выстроилась цепочка героев, не подпуская никого ближе. Причем герои были одеты так, словно собирались вести войну прямо на площади. В полном комплекте доспехов, со щитами в руках, они умело сдерживали и горожан, и героев. За их спинами, между стражниками, мелькали маги и лучники. Все так, как и должно было быть, но только завтра. То ли король опасался волнений в городе, то ли по другой причине, но казнь не только назначили на день раньше, но и начали, никого не предупредив. После погрома, учиненного оборотнями, площадь и прилегающие кварталы закрыли от посторонних, но все равно, чтобы прозевать подобное, надо было очень постараться.

Только сейчас я смог понять, что же беспокоило меня, пока я пробирался в первые ряды. Гильотина была опущена. От неровного росчерка крови на косом лезвии мне стало не по себе. Я как завороженный смотрел на нож гильотины, не в силах опустить взгляд. Кто-то положил мне руку на плечо. Я медленно повернулся. Это был Зевс. Он смотрел поверх голов в сторону пустеющих трибун.

— Мы не успели, — сказал он. — Не успели… Пойдем. Надо остановить Магнума, пока он не разнес трибуны вместе с королем в придачу.

Толпа, словно почувствовав неладное, подалась вперед, потом отхлынула назад, едва не сбив меня с ног. Сразу в нескольких концах площади вспыхнули яркие заклинания вспомогательной магии и благословений. Чувствуя нарастающую напряженность, поток людей бросился к выходам с площади, началась давка.

Откуда-то из толпы вылетело огненное заклинание, и помост с гильотиной вспыхнул, словно был облит маслом. Я бросил на него короткий взгляд и двинулся вслед за Зевсом. Тела Маркиза там не было, и это давало надежду, что он возродится вновь.

Когда мы добрались до трибун, стража почти очистила площадь, выгоняя с нее горожан. Героев, пожелавших остаться, они старательно игнорировали. Магнум, судя по всему, уже все высказал Ленину и стоял, еле сдерживая себя, чтобы не пустить в ход клевец, висевший в петле на поясе. Между ними, скрестив руки на груди, стояла Орфелия, сверля Магнума сердитым взглядом.

— Уйди с дороги, — сказал Магнум таким тоном, что у меня мурашки по спине побежали. Орфелия же даже бровью не повела. — Ты мне больше не друг! — крикнул он Ленину. — И если ты не трус, выходи, я убью тебя!

— Пока ты не натворил глупостей, бери своих друзей и уходи, — сказала Орфелия, заступив ему дорогу, когда он хотел обойти ее.

— Не защищай его! Он меня не просто обманул, он предал нашу дружбу. Он убил Маркиза!