Затем принц приказал Остроглазу посмотреть на министров. Тот так и сделал, едва задерживая взгляд на лице каждого. А затем опустил глаза.

– Ваши сиятельства, простите вашего покорного слугу, если он оскорбил вас. В своем сердце я уже запечатлел ваши образы, и ваши таланты, и остроту ваших умов. Все это я перенесу на полотно.

Празднование продолжалось, а принц Ледяной Песок отвел живописца в уголок и шепотом осведомился:

– Ты всех запомнил?

Лицо Остроглаза тонуло в глубокой тени его капюшона. Казалось, будто под ним вообще не было плоти, только бестелесная тьма. Не поднимая головы, юный художник произнес:

– Да, мой король.

– Ты все запомнил?

– Все, мой король. Вплоть до последнего волоска на их головах и телах. Я создам на полотне точнейшие копии, не отличимые от оригиналов.

* * *

Празднество закончилось далеко за полночь. Один за другим погасли огни. Настал самый темный, предрассветный час: луна уже зашла, и хмурый облачный занавес затянул все небо от запада до востока. Земля погрузилась в чернильный мрак. Подул холодный ветер, и птицы задрожали в гнездах, а цветы, испугавшись, закрыли венчики.

Из ворот, словно призраки, выехали два всадника и погнали лошадей на запад. Это были Остроглаз и принц Ледяной Песок. Они спешились около подземного убежища в нескольких милях от дворца. Подземелье, промозглое, сумрачное, словно нутро спящего холоднокровного чудища, казалось, тонуло в глубочайшем море ночи. В свете факелов две темные фигуры – два сгустка мрака – отбрасывали длинные колеблющиеся тени. Остроглаз вынул из котомки свиток и развернул его. Это был портрет старика, изображенного в полный рост. Белые волосы и борода обрамляли его лицо, словно языки серебристого пламени. Пронзительный взор старика походил на взгляд Остроглаза, только в нем чувствовалась бо́льшая глубина. Портрет писал умелый художник. Человек на нем был совсем как живой, каждая деталь тщательно выписана.

– Мой король, это мастер Эфир, мой учитель. Вернее, он был моим учителем.

Принц кивнул.

– Превосходно. Ты разумно поступил, первым нарисовав его.

– Да. Я должен был сделать это, чтобы он не нарисовал меня! – Остроглаз аккуратно повесил портрет на сырую стену. – Вот так. А теперь я приступлю к работе над новыми картинами для вашего величества.

Остроглаз вытащил из угла свиток какого-то белого как снег материала.

– Мой король, это обрезок ствола волноснежного дерева, которое растет в Хе’ершингенмосикене. Когда дерево достигает столетнего возраста, его ствол можно развернуть, как свиток бумаги. Это идеальный материал для живописи. Моя магия действует только при рисовании на волноснежной бумаге. – Он поместил свиток на каменный стол, развернул часть его и наложил сверху пресс – обсидиановую плиту. Затем взял острый нож и отрезал бумагу ровно по краю плиты. Девственно чистая белая поверхность, казалось, испускала сияние.