* * *

– Боже мой, что это с ним? Под каток угодил?

– Не угадали. Никаких внешних повреждений. Но при этом признаки разрывов мягких тканей, множественные внутренние кровоизлияния, инсульт в височных долях мозга. Есть подозрение на синдром Джанкеля, но тогда уж в какой-то совсем крайней форме. Свяжитесь с доктором Колманом.

– Хорошо. Но здесь мы мало что сможем сделать, надо было сразу везти в Блумсберри.

– У него минимальная медицинская страховка. Если придет в сознание – попробуем взять согласие на перевод. Но вряд ли он сможет оплатить счета в Блумсберри.

– Мда…

– В общем, у нас есть стандартные семьдесят два часа по социальной страховке и вся безграничная мощь бесплатной медицины.

– Понятно… Да уж. Сомневаюсь, что он протянет даже столько. Как вам вообще удалось довезти его живым – ума не приложу. Но случай интересный. Думаю, Колман оценит.

– Порадуем старика. Сестра! Передайте – пусть готовят операционную. И свяжитесь уже кто-нибудь с доктором Колманом!

– Да, доктор Стивенсон!

– Ну, что ж, сделаем, что сможем…

* * *

Всегда скептически относился к историям про то, как кто-то просыпается после жуткой аварии или не менее жуткой пьянки, ничего не помня и слабо представляя, где он и сколько времени прошло. Сам я никогда не напивался до такой степени, чтобы не помнить вчерашнее. А ту автокатастрофу, в которую мы с матерью попали полтора года назад, до сих пор могу восстановить в мельчайших подробностях.

Но в этот раз я и правда будто с того света вынырнул. В голове роились, причудливо перемешиваясь, смутные обрывки воспоминаний из Артара и из реала. Кое-где между ними зияли темные провалы.

Я понимал, что что-то пошло не так в ходе последнего сеанса в Эйдосе. Понимал, что нахожусь в больнице. Но сколько времени прошло – не имел ни малейшего понятия. То казалось, что я едва успел сомкнуть глаза. То всплывала тревожная мысль о том, что я мог впасть в кому и валяться здесь много недель.

Хорошая новость в том, что боль почти ушла. По крайней мере, перешла в разряд вполне терпимой. Все мышцы были забиты, как после чересчур усердной тренировки, каждое движение отзывалось в них резью и покалыванием.

Я с трудом разлепил веки и пару минут таращился на белые квадратные плитки потолка, постепенно привыкая к свету. Когда глаза перестали слезиться, чуть приподнял голову и огляделся уже основательнее.

Больничная палата. Крохотная, на одного. Места едва хватает на медицинскую кровать с поручнями, пару стульев, узкий шкафчик и тумбочку в углу. Слева – приоткрытая дверь санузла, воспользоваться которым хочется прямо сейчас. Но я не уверен, что у меня хватит сил подняться.