Снова прозвучал гонг — это был пятый удар. Часовщик посмотрела в сторону алтаря, установленного на возвышении. Перед статуей богини Времени, в резных сводчатых нишах застыли три коленопреклонённых младших жриц, прятавших свои лица за покрывалами. Нежный свет восходящего солнца, струившийся сквозь стрельчатые окна высоких куполов, пронзал полумрак храма, словно тонкие сияющие пальцы. Казалось, будто утренняя заря ласкает богиню своими нежными прикосновениями и рядом с этим блеском меркнут окружающие статую, разноцветные восковые свечи.

БОМ!

Заметался под потолком звук очередного удара. Солнечный луч отразился от металлического диска гонга и золотистый блик пробежал по бархатному занавесу, перегораживающему вход во внутренние помещения храма. Затем, когда ослепительный свет угас, гонг опять зазвучал.

БОМ!

Жрица молитвенно опустила глаза, уверенная, что богиня её простит (ведь она отвлеклась всего лишь на какой-то миг). Её мысли были подобны летучим вспышкам, играющим на гранях разбитого хрусталя, мечущимся из стороны в сторону, не останавливаясь ни на одном месте. Часовщик закрыла глаза, погружаясь в состояние самосозерцания.

Ещё раз прозвучал гонг.

Жрица нашла скрытый центр своего существа, свою опору и добилась равновесия собственной души. Однако новый удар гонга вернул её в реальность. Девушка чуть-чуть изменила позу, желая стряхнуть раздражение, и хоть немного дать отдых ноющим ногам. К тому же ей очень хотелось глубоко вздохнуть. Внутренне спокойствие, которое она старалась достичь в течение всего ритуала, никак не давалось.

Звук гонга разнёсся по храму, и снова Она подняла глаза. На этот раз каменные черты богини, казалось, выражали мягкий упрёк, словно напоминая: добродетель коренится в самом человеке. Помощь придёт только к тем, кто воистину стремится к прозрению. Верховная жрица потупилась.

Эхо от гонга ещё не успело замереть, когда в тишину храма ворвался другой звук — резкий и совершенно неуместный. Твёрдые подошвы чьих-то сапог ударяли о каменные полы колоннады наружного храма, раздавался неясный скрежет оружия и доспехов. Из-за занавеса послышался возмущённый возглас жрицы-привратницы.

— Остановись, страж! Сейчас нельзя входить во внутренний храм! Верховная ещё не закончила молиться!

Знобящее предчувствие лёгкой дрожью пробежало по телу девушки. Из-под шатра покрывала она видела, что встревоженные младшие жрицы на помосте поднялись с колен. Они обратили лица к дерзкому воину, и следующий удар гонга в должный миг не прозвучал.

Привратница решительно двинулась к занавесу, нахмурив брови. Верховная жрица крепче зажмурилась. Если бы только она могла с такой же лёгкостью погрузить во тьму весь окружающий мир, никто не смог бы её найти. Но звук шагов прекратился, и раздался голос младшей сестры: