Я чуть покраснел, вспомнив тот день:

— Ну, я бы не назвал то купанием.

— Tы прав, скорее ополоснулась…нагишом.

— Пожалуй, даже не ополоснулась — так, подразнила. — прокомментировал я, с невесёлым подтекстом.

— Подразнила? — игриво переспросила суккуба. — В каком смысле? Вот так?

Из-под мыльных пузырей показалась длиннющая блестящая ножка; суккуба с чувством провела по ней скользкими пальцами от лодыжки до бедра.

У меня слегка потеснело в штанах.

— Ха, ха. — сказал я. — Очень смешно, молодец.

— Неужели тебе не по нраву чувство сексуального предвкушения? — спросила она, садясь в ванне. Верхние половинки грудей показались над водой, но, конечно, пузыри закрывали стратегически важные «области».

— Что, если бы я вдруг стёрла вот здесь, пузырьки? — лукаво продолжила суккуба, делая мыльные разводы пальчиками, опуская их от уровня плеч вниз, к своим «холмам». Одним движением она стёрла пену — наполовину. Её упругие, посылающие нафиг гравитацию груди, с глубочайшей в мире ложбинкой стали видны намного лучше — всё ещё без сосочков, правда.

У меня просто слюни потекли. Но, я помнил, что было в прошлый раз, когда суккуба так себя вела.

— Завязывай с этим. — раздражённо сказал я.

— А хочешь увидеть б о л ь ш е, хозяин? — спросила демонесса, круговыми движениями ладоней стирая пену на груди, оставив в конце лишь два пенных кружочка над сосками.

«Уххххххх, мамочки…»

— Между прочим — стыдно! Опять! — обьявил из своего угла Стиг.

Я повернулся к нему, выуживая серебряную монетку из поясной сумки:

— Можешь спуститься вниз и взять себе бутылочку вина. Назад можешь не подниматься, я за тобой сам приду.

Стиг поймал монетку в воздухе чуть ли не на полдороге, с самым счастливым выражением морды за всё время, что я с ним знаком:

— Без базара, шэф! — бодро квакнул он и был таков — даже не удосужившись дойти до двери, а просто выпрыгнув в окно. Дело, по всей видимости, не терпело отлагательств.

Элария усмехалась уголком рта, погрузившись назад в ванну, вновь полностью скрыв свои таланты: