Клирия прекрасно знала, что Баба Яга мстила ей; мстила за то, что она, видимо сказанула в лесу, отчего ампутация проходила долго и больно. Но такую цену за спасение своей жизни и возможность укрыться от преследователей она была готова заплатить. Не так уж и много, учитывая то, что она жива, не так ли? Да чего уж там, Клирия могла признаться себе, что поступила бы с обидчиком примерно так же.

В этом они даже были похожи и стоили друг друга — обе мстительные, ничего не забывающие и любящие отыгрываться на жертве, когда появлялась возможность. И как бы Клирия не отнекивалась от этого, у них было много общего.

Но не это сейчас занимало мысли Клирии.

Сейчас у неё, лёжа в перевязи, что Баба Яга накинула ей на шею, сосал грудь маленький тёпленький нежный живой клубочек счастья и жизни. Девочка, совсем ещё кроха двух дней отроду, но здоровая и живая, несмотря на пережитые приключения матерью, была удивительно спокойной, не мучая обитателей избы на курьих ножках криками. Потому, даже в таком не самом завидном положении, со стонущими болью от пережитого культями и перевязанным лицом Клирия чувствовала какое-то умиротворение. Глядела на кроху со слабой улыбкой и полным любви взглядом, теперь понимая, что испытывали все те люди, которых она до этого видела.

Это был её ребёнок, её часть, кровь и плоть. Это была её частичка. Маленькая, миниатюрная, чудом помещавшаяся в её животе, а теперь увидевшая свет.

Клирия не переставала умиляться ребёнку, как и Баба Яга, которая за это время не чаяла в том дитя души. Однако вот они встречаются взглядами, и молния проскакивает между ними.

Однако Клирия первой отводит взгляд, признавая главенство Бабы Яги, так как от бабушки зависит её жизнь. Нехотя она передаёт первенство в чужие руки.

Баба Яга же лишь усмехается, высокомерно бросая на неё взгляд, как на мелкую девчонку, не знающую жизни. В каком-то плане она может даже и права — Клирия за всю свою долгую жизни познала только борьбу и насилие, но не мирскую жизнь.

— Ты должна выпить это, — поднесла Баба Яга ко рту Клирии кружку, когда с любовью забрала маленькое существо, неодобрительно посмотрев на её тощую мать.

— Что это?

— Пей, несносная девка, — шикнула бабка, и та послушно всё выпила, после чего повторила вопрос. — Не яд, ребёнку зла я не желаю, как и жене моего сыночка, однако… поощрить его за выбор тоже не могу, — она презрительно окинула Клирию взглядом. — Дитя кушать хочет, а мамка у неё бестолочь худая, оттого бедное дитятко вошкается голодное. И вырастит таким же… худым существом.