— И вы тоже.

— Весьма любопытно. Насколько я понимаю, мы открыли новый метод подготовки коллантариев. На вашем месте я бы его запатентовал. Не забудьте включить в заявку нас с господином Пералем — в качестве соавторов открытия.

— Изобретения, — уточнил мар Фриш. — На открытия коммерческие патенты не выдаются.

Не в силах усидеть на месте, рыжий невропаст вскочил из-за стола:

— Люди! Человеки! О чем вы говорите?! Он отбился от помпилианки! Не дал лишить себя свободы! А вы…

— Что вы так всполошились, сеньор?! — не выдержал Диего. — У меня что, рог во лбу вырос? Клыки? Когти? Ну, отбился…

Деревенщина, осознал он, глядя на лица членов колланта. Все-таки я — махровая деревенщина.

— Противостоять клеймению способен антис или сильный телепат. Вариант с дуэлью двоих рабовладельцев я не рассматриваю, — Гиль Фриш убрал все намеки на интонацию, зато паузы в речи гематр рассчитывал с точностью механизма. — Все остальные беспомощны перед помпилианцами. Вы — варвар, при клеймении у вас не могло быть оружия. Но вы сами сказали: рапира. Рапира и воля к сопротивлению.

— Вот! Вот! — рыжий трясся от возбуждения. — Если он сумел, значит, и мы, да? Мы тоже?! Так, Гиль?!

— У нас нет статистики. Но уже сам факт, что сеньор Пераль оказался под шелухой при оружии, как во время выхода в большое тело, достаточно показателен.

Диего вспомнил утренний разговор с Пробусом:

— Оружие — это символ?

— Вы правы. Оружие в колланте — символ силы коллантария, способности постоять за себя. Оно осталось с вами, даже когда вас насильно выдернули под шелуху без всякого колланта. Думаю, то же произойдет при попытке заклеймить любого коллантария. До сих пор никто из помпилианцев не пробовал…

— Любого! Любого коллантария! Любого!

Все повернулись к Пробусу. Общее внимание нисколько не смутило координатора колланта. Пробусу было плевать. Пробус ликовал.

— Я тебе не ботва! — маленький помпилианец хлопал себя по ляжкам, подпрыгивал, кружился по зале волчком. Взмахивал кулаком над головой: грозил небу или госпоже Эрлии, лежащей в спальне второго этажа. — Ай-люли-люли-любого… Не ботва! Нет! Хрен тебе, сука! Хрен, а не Спурия Децима Пробуса!

Мар Фриш бросил ему носовой платок, сложенный вчетверо. Плохо понимая, что делает, Пробус вытер слезы, текущие по щекам, взмахнул платком, как полковым знаменем, и сунул его в карман.