Поспал, твою-то мать!
Так, ладно, надо самому выдавить яд. Заглянув внутрь себя, я с помощью стихии воды стал сканировать кровь.
Паук снова двинул лапами, потянул серебристое рваньё. Паутина, несмотря на повреждения, снова слиплась в единое целое. Я ощутил натяжение, меня рвануло за доспехи и бросило на землю.
Дерьмо нулячье!
Моё тело волокли по земле, как мешок. Я развернулся, попытался схватиться за землю. Но пальцы были уже как отмороженные, совсем онемели.
Тогда я попробовал ударить в разум паука.
— На тебе! — я кинул через плечо на него взгляд, — Я — человек!
Монстр заверещал, отскочил. Потом снова потянул за паутину. Моих ног коснулись его лапы, и тут же в коленку вонзились острые жвала.
Опять укусил!
Я заколотил ногами, пытаясь попасть ему по морде. Это мне показалось, что я отбивался, на самом деле мои ноги двигались уже в медленном, пьяном ритме.
Паук по-хозяйски отвёл мою стопу, прижал к земле, и прилепил плевком паутины из брюшка. Чтобы не мешала…
Мозги отказывались работать. Я снова потянулся за мечом, обрывая паутину на руках. Да нулячью твою меру, что я делаю? У меня целый багаж стихий за спиной.
Земля!
Она отзывалась вяло, будто я через стенку кричал. Что за яд такой, блокирует всю магию?
Протянув руку, я схватил паука за лапу, рванул. Что-то переломилось в ладони, и визг монстра ударил по ушам. Он забил по мне лапами, а потом укусил несколько раз.
За руку, за живот, за ногу… Где-то доспех выдерживал, а где-то в кожу впивались острые жвала, и я чувствовал, как впрыскивается яд.
— Вот же… дерьмо, — прошептал я, запрокинув голову.
По поляне ко мне приближались ещё несколько пауков, в любопытных глазах зловеще отражался месяц. А эти поменьше размером… Наверное, своих детей кормить будет.