Пока мы добирались до суда, который, по удивительному стечению обстоятельств располагался по соседству с домом мэра, Горх рассказал следующее:

Всё началось с гигантской очереди к Магической башне.

Казалось, к Ульяне на приём разом захотели попасть чуть ли не все мужчины города Удольска. И если по началу очередь двигалась вполне себе чинно и благопристойно, то ближе к обеду началась полная вакханалия.

Во-первых, резко замедлилось продвижение самой очереди — мужчины выходили из башни хмурые и сердитые, но на все вопросы лишь угрюмо отмалчивались.

Во-вторых, задние ряды начали энергично давить на стоящих впереди, что в итоге вылилось в затоптанный огород, на котором росла какая-то волшебная трава.

В-третьих, магичка, выглянув из окна, увидела, что чуть ли не сотня мужиков топчет её драгоценные травки и прямо из окна швырнула несколько Огненных копий. И всё бы ничего, но одно из них попало в парик двоюродного брата мэра.

Уважаемый Хотур держал в городе хлебную лавку.

Пользуясь своим положением, этот хитрый НПС устроил всё таким образом, что все харчевни и трактиры обязаны были подавать именно его хлеб. Ну а муку он за копейки брал у мельника, который, несмотря на хлебную профессию, даже платья нового семье купить не мог.

Поначалу народ возмущался, открывались частные лавочки, таверны массово отказывались от «Хотурских булок». Казалось бы, жизнь наладилась, но не прошло и трёх дней, как Удольск захлестнули массовые отравления булочками и пирожками.

Мэр тут же созвал внеочередной городской совет и, конечно же, ратуя исключительно о благополучии своих граждан, вынес приказ «О Безопасности славного города Удольска».

Дальше Горх мог и не продолжать. И так было понятно, что, как только монополия уважаемого Хотура была восстановлена, отравления тут же прекратились.

Из этого рассказа я сделал вывод, что на мэра работает хороший алхимик. Одну сейчас судили, вторую я лично сжёг… Неужели в Удольске есть третий зельевар? Я задумчиво перевёл взгляд на заканчивающего историю Горха.

— Мы как только огонь увидели, так сразу на улицу щеманулись, а он, значица, остался.

Речь у Горха, конечно, совсем не эталон литературной нормы, но зато искренняя — что думает, то и говорит. Что же до этого Хотура… Интересно зачем он остался? Решил, что Уля его узнает? Или понадеялся на родственные связи?

— А Ульяне какая разница кто перед ней стоит, её из столицы назначили! Она ка-ак плюнула огнём! И парик его, значица, как вспыхнул. А Хотур как завизжит, как завизжит! Хряк натуральный! Скинул обгорелую паклю с головы и давай свою лысину наяривать, ну в смысле наглаживать. Ну, некоторые мужики и хохотнули.