Острый взгляд Софии метнулся к Судак и вернулся ко мне.

– Хорошо, – сказала она. – Вам виднее.

Ее голова упала, уткнулась подбородком в грудь, лицо стянуло напряжением.

– Что происходит? – вскрикнула Судак, но я отмахнулась: молчите!

Через рубку я видела, как руки Софии затлели огнем.

48 Корделия Па

48

Корделия Па

Мы вырвались из пожарища битвы. Несколько чистильщиков, заваливаясь на бок, еще кружили среди летучих платформ, но их становилось все меньше: каждого, кто рисковал подобраться слишком близко к тарелке, протыкало шипом или рассекало лезвием, выросшим из материала основы.

Я встала с пола в комнате управления на вершине башни и прошла к высоким незастекленным окнам. Внизу, за крышами разделявших нас зданий, я видела челнок «Злой Собаки». Гант в его кабине, наверное, вне себя и, возможно, гадает, где безопаснее – в воздухе или на земле. Надо мной небо заполнила пасть Интрузии. Мне видно было радужное свечение преломленного на ее мятущихся границах света и потоки люминесцентного газа, возникавшего на плоскости, где физические законы нашего мира сталкивались с чем-то совсем чуждым и совершенно ненадежным.

– Что происходит? – спросила Эддисон.

Я отвернулась от окна и пожала плечами:

– Мы уходим.

– Из этой башни?

– Из этой вселенной.

Я вернулась к сидящему Мишелю. Волокнистые нити, связавшие его с групповым разумом тарелок и позволившие видеть битву, совсем забили ему глаза, рот и ноздри. Я взъерошила брату волосы.

– Ты уводишь нас в Интрузию? – Голос Эддисон дрогнул. Она вскинула к плечу плазменку. – Я выросла здесь неподалеку, на полпути до периферии, и знаю, что никто этого еще не делал. Ни один ушедший в нее корабль не вернулся.

– Мы тоже не вернемся.

– Но откуда тебе знать, что мы целыми выйдем на той стороне?

Я постучала себя пальцем по выбритому виску.