С самого утра голова Сохрэба торчала на колу над стеной эмирского дворца – она была самой свежей из тех, что украшали колья. Музаффар не простил визирю нарушения порядка игр в свою честь, за которые тот отвечал. И поплатился в прямом смысле головой.

– Волки сюда не сунутся, – заявил Корень, – видимо, тоже уважают врача, иначе давно бы уже были здесь. Меня они еще точно не почуяли, а то вели бы себя по-другому.

– Они подняли Лафайета, как зверя, – покачал головой я, – и, раз не убрались совсем, значит, только ждут чего-то, чтобы напасть. А может, просто храбрости набираются.

– Тогда это уже не волки, а трусливые псы, – скривился, оскалив зубы, Корень, – и они точно не полезут в дом, как только почуют мой дух.

Неожиданно для меня он шагнул вперед, толкнув плечом Лафайета, будто не заметил его. На ходу Корень скинул пиджак, небрежно швырнув его за спину, и, едва не попав в лицо маркизу, двинулся навстречу серым фигурам, медленно закатывая рукава рубашки.

– Что он делает? – поразился Лафайет, не заметивший намеренной грубости моего бойца.

– Справляется с вашими неприятностями, маркиз, – усмехнулся я, хотя и не совсем понимал мотивы, побудившие Корня к внезапному действию.

Запорожец отдалился от дома врача, однако не слишком сильно, и остановился посреди улицы. Сутулые фигуры в серых халатах отпрянули при его появлении, отступили глубже в тень домов и переулков. Корень рявкнул громко, на всю улицу. Но понять его было невозможно, потому что звуки, им изданные, ничего общего с человеческой речью не имели.

– Погодите, – снова вскинул арбалет маркиз, – так что же, ваш человек сам из…

– Не стоит произносить этого слова, – перебил его я, – у Корня весьма чувствительный слух в такие моменты, и нрав становится почти волчьим. Он вполне может не сдержаться.

– Но, граф…

– Вам все объяснят позднее, а сейчас просто стойте и смотрите, большего от вас не требуется.

Лафайету мои слова не пришлись по душе, однако спорить он не стал.

Корень же тем временем рявкнул снова, заставляя серых отступить еще глубже. И тут один из них выпрямился и шагнул навстречу запорожцу. Не сутулясь, он оказался довольно высок – почти на полголовы выше бывшего казака. В правильных чертах лица его было что-то звериное, отличающее от других людей. Он подошел почти вплотную к Корню и рявкнул в ответ, почти что плюнув запорожцу в лицо. Тот схватил его правой рукой за горло и легко приподнял над землей, так что носки туфель серого не доставали до нее пару вершков. Корень медленно, но верно сдавливал стальные тиски пальцев – серый бился в захвате, но ничего поделать не мог. Он снова рявкнул на Корня, тот в ответ лишь усилил хватку, заставив серого обеими руками схватиться за запястье бывшего казака. Не помогло – Корень продолжал душить его.