– По работе?! – Следователь застонал. – Ну, хорошо, скажите, пусть… А вообще – пошло оно все! – он вдруг решительно схватил со стола бутылку водки и обернулся к Хоржу. – Скажи, что сегодня никакой работы, потому как следователь Фигаро уже пьяный! Вот! – С этими словами он опрокинул бутылку и прямо из горлышка выхлебал почти треть. – Видишь? Сейчас еще чуток и буду в дрова!
– Это правильно, это дело хорошее, – одобрительно закивал Хорж. – Токмо это не проситель, а почтмейстер. Сам господин Емеля Трамблер собственной персоной явились, говорят, срочное письмо для следователя Фигаро. Ценное! По личную роспись!
– А… Ну, тогда погоди, сейчас спущусь, если так… Сам почтмейстер, надо же!..
– Ого! Да это же королевская печать! – тетушка Марта изумленно поднесла руку ко рту. – Видать, Фигаро, вы и взаправду с королями якшались!
– А то! – Гастон запил наливку яблочным соком из банки и потер руки. – А ну-ка, открывайте, Фигаро!.. Хотя, черт – это ж, наверно, конфиденциальное…
Фигаро молча взломал сургучную печать, открыл длинный конверт из белоснежной бумаги с водяными знаками-вензелями и достал чуть смятый клочок бумаги на котором твердым каллиграфическим почерком было написано:
Следователь достал из конверта чек и посмотрел на него. Закрыл глаза, постоял так немного, затем снова посмотрел. Протянул чек Гастону.
– Гастон! Вы не подскажете, любезный мой друг, сколько нулей вы тут видите?
– Мать честная… – заместитель городского головы присвистнул. – Фигаро, да на эти деньги вы можете купить половину Нижнего Тудыма!.. Ох ты ж, твою ж дивизию… – он схватился за голову. – За это, я думаю, стоит выпить.