— Так сними! — на мгновение замер передо мной Кирюха, удивлённо и с усиливающейся тревогой заглядывая мне в лицо. — Там застёжка! Простая! Щёлк — и готово! Ты что? Я не могу — ты можешь!

Мысленно плюнув на себя за недогадливость, дрожащей рукой я полез к ошейнику, попытавшись найти, где он там расстёгивается, и не смог. И пальцы были деревянными, и шея, и боль от движения усилилась, заставив замереть на полдороге.

— Левее, левее! — кинулся командовать трюмный, — ещё чуть, ещё, вот-вот-вот! Держи там! Пимпочку, пимпочку нажимай! Сбоку она!

Не ощущая никакой пимпочки, я нажал всеми пальцами по очереди, и вот на большом неведомый механизм сработал. Звонко щёлкнул замок, и ошейник повис на моей шее холодной дохлой змеёй. Я сумел зажать один его конец в кулаке, рука бессильно упала к моим ногам и сдёрнула его за собой, уронив на пол.

Подскочивший к нему Кирюха отважно отбросил его подальше в угол мотком веревки, которую он снял с моих ног и уже хозяйственно смотал в небольшую бухточку.

Дышать сразу стало легче, я закрыл глаза и на вдохе со всей силой, с какой только мог, потянулся к своей родной зелёной магии. Мир замер, почувствовав мою боль, а потом как будто кинулся забирать её у меня, вытягивая вовне и куда-то вниз. Сверху надо мной словно бы висела туманная сеть-заглушка из тех самых амулетов, да новопостроенные церковные стены давили магию, а вот подвал этот и всё, что находилось ниже его, всё это мне откликалось, было родным и до ужаса знакомым.

Я смотрел закрытыми глазами куда-то себе под ноги, в глубь этих древних и добрых, в общем-то, стен и дышал в одном ритме с ними, отдавая свою боль. Уходила изо рта хинная горечь, перебитая непонятной запредельной сладостью этого обычного куска плотного сахара, и я до того отвлекся, что даже не сразу понял слова Кирюхи.

— Ты умрёшь! — в диком ужасе схватился он за щёки, с огромной тревогой заглядывая мне в лицо. — Что делать, Артём? Скажи, что делать?

— Все умрём, — радостно улыбнулся ему я, попытавшись вдохнуть полной грудью и не сумев этого сделать. Боль никуда не уходила, он просто отошла на второй план, и не подумав исчезать совсем, на что я очень сильно надеялся. Настороженно выплыв из эйфории, я с усталостью посмотрел на Кирюху. Больше всего я сейчас хотел немного полежать и отдохнуть от новых впечатлений, и чтобы меня оставили в покое, но не получится, видимо.

— У тебя печени нету! — обеими лапками дёргал меня за штанину Кирюха, заливаясь слезами. — Как будто есть и тут же нету! Делай что-нибудь, Артём! Ну пожалуйста-а-а!