И только тогда обратил внимание на то, что профессор не один. Рядом с ним стояла женщина — замечательные глаза, светлые короткие волосы. Айша Ступник.

Да?

Профессор представил свою спутницу, но имени я не запомнил. В памяти моей, хотя и починенной господином Люкимсоном, все же оставались кое-какие провалы — я не помнил, например, куда делся профессор минуту спустя, потому что внимание было занято женщиной, она пригласила меня танцевать, я не смог отказаться, хотя чувствовал себя предельно глупо — не танцевал уже много лет, да и прежде не был большим любителем.

Она что-то рассказывала мне о себе, но я слушал не текст, а звуки ее голоса, мне было хорошо, как бывает хорошо самцу, на которого внезапно положила глаз красивая самочка. В таких случаях тормоза либо отказывают полностью, либо слабо справляются со своими функциями. Во всяком случае, я понял теперь, что побудило меня в тот вечер пить бокал за бокалом, смешивая вино с коньяком, а коньяк с пивом.

Потом — это я вспомнил точно — мы целовались в каком-то закутке, я ощущал сквозь тонкую ткань платья крепкие груди, прижимался к ним, и все было ясно, ожидание становилось нестерпимым, а вечер — занудным, как бывают занудны все вечера, на которых полторы сотни специалистов изо всех сил стараются не говорить о работе.

Вечер оказался прохладным, но выпил я слишком много, больше для храбрости, и мне было жарко, я снял пиджак, мы шли через парк обнявшись, вышли к круглой площади с фонтаном, и вот здесь произошло то, что послужило мотивом. Поводом. Точнее — причиной.

К нам подошел мужчина лет тридцати с внешностью, настолько неприметной, что даже вспоминая, я не смог выделить ни одной достойной упоминания черты. Улыбаясь моей спутнице, он взял ее под руку, и она сразу оставила меня и пошла за соперником, не оборачиваясь. А я стоял, как идиот, посреди площади, и мелкие брызги, летевшие от фонтана, попадали мне в лицо. Я зверел. Я бросился следом. В иное время я сам бы удивился своему поступку, но в тот вечер я не мог поступить иначе.

Догнать. Отобрать. Увести с собой. Самец обиделся, что у него увели самку.

Я не догнал.

Собственно, я обнаружил, что догонять некого. Видимо, пока я стоял, принимая решение, парочка миновала фонтан и укатила в каком-нибудь автомобиле.

Не могу сказать, что все это вспомнилось абсолютно ясно, и я смог выстроить последовательность событий. Вспоминались ощущения, а из ощущений складывались причины. Я вспомнил, что был зол на весь свет, настолько зол, что, попадись в тот момент в руки оружие — лучше всего автомат, я пошел бы палить направо и налево, как тот американский маньяк, что в одночасье положил человек тридцать только из-за того, что встал утром с левой ноги. Причина злости была очевидна — самец лишился самки и готов мстить. Никогда не замечал за собой подобного качества в характере, мне всегда казалось, что я вообще неспособен на месть — даже с профессором Ури Бецалелем я до сих пор здоровался за руку, хотя именно по его вине (не дал рекомендации, подлец) я в прошлом году не получил повышения к зарплате.