– Хвала Эо, что ты жива, – голос Вирса звучал все бодрее.

Потом агент сел на диване, осторожно покосился в сторону графа, который стоял у противоположной стены, скрестив на груди руки и склонив голову набок.

– Еще чуть-чуть, и он бы меня прикончил, – быстро пожаловался он Малике. Потом вдруг запнулсяи, внезапно охрипнув, спросил, – что… с твоими глазами? Они же…

– Совсем как у лунников, – прошептала ведьма, – прости, но я не знаю, что тебе сказать. Сама не понимаю, почему это произошло, и почему именно сейчас…

Эдвард перенес эту новость на удивление легко и тихо: откинулся на спинку дивана и попросту закрыл глаза. Над его верхней губой выступили мелкие бисеринки пота.

– Вирс, – позвала Малика и тронула его за локоть, – тут магия замешана. Я не виновата, честное слово.

– Я знаю, – грустно отозвался парень, – и это же означает, что мы расстаемся, и никогда больше не увидимся. Потому что… я даже думать не хочу, какие эксперименты захотят поставить над тобой Уэлши, старший и младший, чтобы выяснить, в чем суть дела.

«Очень смышленный мальчик», – задумчиво повторил Альвен в сознании ведьмы, – «он все понимает».

Эдвард стиснул руку Малики.

– Собирайся, вам нужно убраться отсюда, пока не подоспела полиция.

…Она почти ничего с собой не взяла: только смену белья, маленький походный несессер и деньги. Быстро переоделась в неброское шерстяное платье, нырнула в старый редингот, спрятала отросшие и торчащие во все стороны волосы под скромную шляпку. Потом Альвен мягко взял ее за руку, коротко кивнул Вирсу, и…

– Подождите, – подскочил Эдвард, – я, я… я с вами. Я хочу убедиться, что вы покинете Пражен.

Он метнулся к комоду, который Малика отдала ему в безраздельное пользование, вывернул из ящика стопку белья, а затем на свет появились метательные ножи, закрепленные в кожаном поясе.

– Ты даже не спрашиваешь, куда мы отправляемся, – Малика покачала головой.

Вирс уже застегивал пояс, глянул на нее исподлобья.

– Я даже не хочу этого знать! Видишь ли, твоим исчезновением заинтересуетя Уэлш. Учитывая, что все это время я должен был неотлучно находиться при тебе, он начнет спрашивать у меня. Возможно, спрашивать с пристрастием и, возможно, подключит к процессу Александра с его склянками. Вот именно поэтому я не желаю даже знать, куда вы отправитесь.

– Мудро, – сказал лунник, – еще немного, и я изменю свое мнение относительно людей.

Эдвард замер на мгновение, как будто ему отвесили пощечину, а затем грустно усмехнулся.

– А я, знаете ли, не буду менять мнение относительно лунников, господин Рутто. Я всегда полагал, что лунники совершенно ничем не отличаются от людей, потому что и там, и там были и будут как благородные, честные особи, так и совершенные мерзавцы.