Начиная с того вечера Малика, сама о том не подозревая, начала видеть духов умерших, а еще спустя несколько месяцев дядька продал ее путешествующему ведьмаку.

Маленькая ведьма забыла о том, что ее навещала мать, но потом, много лет спустя, воспоминания вернулись. Не прекрасное лицо, сквозь которое был виден огонек одинокой свечи, а сказанные слова. Встретишь того, кто пожмет твою руку и скажет…

Стоя на пороге, Малика вцепилась в локоть Альвена. Ее бил озноб – то ли от пережитого, то ли от нахлынувшего дурного предчувствия.

– Малика, – словно сквозь толстый слой ваты, донесся спокойный голос лунного лорда, – Малика, возьми себя в руки. Сейчас мы спустимся вниз, сядем в экипаж и уедем из Пражена. Ты ведь… решила?

Она кивнула, выстукивая зубами барабанную дробь.

– Все будет хорошо, – одними губами произнес лунник и, подавшись вперед, быстро поцеловал ее в лоб.

«Да, все будет хорошо», – повторила она про себя, – «мама, ты ведь не обманывала?!!»

Эдвард вышел на лестничную площадку. Он казался чересчур бледным, но спокойным – «как мертвец» – подумала Малика и тут же обругала себя последней дурой.

Йоргг! Она больше не будет придумывать себе новые страхи.

Вообще больше не будет никаких страхов: они с Альвеном навсегда уедут из Пражена, найдут подземные врата и будут жить долго и счастливо.

Малика твердила себе это, пока обходила жалкое, иссушенное годами тело консъержа, пока спускалась по ступенькам.

Она повторяла слова «долго и счастливо», проходя мимо стройных кипарисов, остриженных пирамидками.

И только когда раздался странный свист, а за ним – вопль Эдварда, Малика запнулась.

Оборачиваясь, ведьма уже знала, что увидит: Вирс медленно падал на нее, а из основания шеи торчала черная рукоять метательного кинжала.

– Ма… – хрипло выдохнул Эдвард, и было непонятно, то ли он хотел в последний раз произнести ее имя, то ли звал мать. В следующий миг у него изо рта хлынула темная кровь, в карих глазах появилось удивление, быстро сменившееся обидой.

Эдвард продолжал оседать на мостовую, и Малика никак не могла найти в себе силы отпустить его, разжать руки… Она оторвала взгляд от мелового лица агента Вирса, который как-то незаметно умудрился стать ей добрым другом, оторвала всего лишь на мгновение – но его с лихвой хватило для того, чтобы заметить мужчину в черном. Он быстрым шагом вышел из-за остриженного пирамидкой и, не обращая внимания на собирающуюся толпу, зашагал прочь.

А потом в ее душе что-то противно заскрежетало и сломалось, как будто часовщик неловко прижал пальцем очень важную пружинку.