— Зачем тебе сундучок? — спросил Андрий. — Или тебе просто нужно было, чтобы я открыл его?

Она хихикнула — словно мимо пробежал таракан в деревянных башмаках.

— И то и другое, родной. И то и другое. Рахманский сундучок — он таков, что любое хотение выполнит. Они, говорят, даже людей живых в них выращивали. А мне бы малость малую — красоту себе вырастить, чтоб любили меня, чтобы не шарахались, чтоб такие вот, как ты и твой хлопец, носов не воротили… Потому что не могу-у я так, слышишь! Так — не могу, а по-другому не получается. Или ты хочешь, чтоб я еще сотни лет навье неволила? Съезди на Горынь, погляди… Ненавижу! Ненавижу вас всех, живых, и полуживых, и четвертьживых!.. Ненавижу! Так и разорвала б на части, и в печь, всех в печь — и чтоб непременно стонали, и плакали, и умоляли пощадить! А я вас — и не слышала б даже!

Она вскочила и разом переменилась — бесноватость ее не пропала, но приобрела как бы некую хищность, решительность. Андрий, давно уже подозревавший, что существо перед ним — в действительности наслоение нескольких сущностей, в чем-то противоречивых, но без сомнения — сумасшедших, теперь окончательно в этом уверился.

— А начну я с вас, — с усталым безразличием вымолвила Яга. — Вот прямо сейчас и начну.

Андрий дожидаться не стал — прыгнул, ничуть не досадуя, что безоружен. Некогда было досадовать.

В прыжке он сумел дотянуться до нее, но неудачно. Одну руку перехватил, а вторую не успел, и длинные когти Яги полоснули его — как раз по больному плечу. Хотя если она думала, что Андрий от боли отпустит ее, то, конечно, ошибалась.

Они покатились по полу, изо рта у старухи пахло червивыми грибами и тухлой рыбой, но тело оказалось упругим и крепким, словно из почерневшей от времени, но не утратившей твердости древесины. Теперь Андрий очень хорошо представлял, что чувствовал Степан, когда схватился с нею.

— Ну же! — закричал Мыколка. — Ну же, давайте, что ж вы!

Андрий решил, это он к нему обращается. Но потом увидел, как расширились от ужаса глаза старухи, почувствовал, что она пытается вырваться; — и поэтому стиснул ее в своих объятиях, решив ни за что не отпускать.

К ноге его вдруг прикоснулось нечто, потом скользнуло ниже…

— Нет! — завопила Яга. — Нет, только не это, не-е-ет!

Извернувшись, она укусила Андрия за раненое плечо и все-таки вырвалась. Бешеная, с распатланными волосами и горящими алым глазами, кинулась к двери — да так и замерла на месте. На обеих ее ногах были самоходные чоботы. Видимо, сами натянулись, пока дралась с Андрием.

Того, что случилось два удара сердца спустя, не могли себе представить ни Андрий, ни Мыколка. Хлопец, правда, сообразил (чоботы непонятно как объяснили), что в них — старухина погибель, но как именно могли они повредить ей, даже он не знал.