Нашла молодого. Тоже мне, взрослая крысючка указывает мне, что делать.

Когда Бог писал судьбу у меня на лбу, то изобразил иероглиф, означающий, что я буду игрушкой для представляющих половину мира существ инь.

Морли что-то пробормотал.

Плеймет вскочил с места.

— Я принесу ему поесть.

Я подошёл, поднял за подбородок голову Морли.

— Все хорошо, Гаррет. Я просто спал. Уже проснулся.

— И бурчишь.

— И хочу переломать кое-кому кости. Мне снился сон.

Я сдержал рвавшиеся наружу остроты. Это могло оказаться важным.

— Я очень смутно его помню. Но парень с картины, нарисованной чокнутым, был там. Он приковал меня на цепь в какой-то дыре. Пытался гипнотизировать меня. Я там был не один. Было ещё много других. Но их положение было другим, — он поднял руку, увидев, что я собираюсь начать расспросы. — Больше мне нечего добавить.

— Возможно, это происходило, когда ты был в плену.

— Я, вероятно, пытался сбежать. Наверное, они порезали меня, когда поймали.

— Звучит логично, — я вспомнил, что Белинда до сих пор не нашла потерянных ею свидетелей. — Эй, у Белинды есть одна из тех деревянных масок и несколько обрывков серой ткани, которые она нашла там, где, по её предположениям, на тебя напали.

Морли одновременно с Палёной воскликнули:

— Что?

— Когда мы, в первой или во второй беседе, обсуждали произошедшее с тобой, она рассказала, что ходила в то место, где на тебя напали. Свидетель водил её. Там она и нашла маску, когда осматривала окрестности.

— Ну и что? — спросила Палёная.

— А то, что у нас есть кое-какие улики, о которых никто не знает. Все остальные были конфискованы.

— Это всё конечно интересно, но нам-то что с этого? То, что нашёл Джон Растяжка, долго в тайне не продержится.