— Он что-то вспомнил.

— Запах, — сказал Морли. — И это здание, которое прямо перед нами. Сложено из кирпича необычного цвета. Это то самое здание.

Кирпич, о котором шла речь, был серым. Большая часть используемого в Танфере кирпича имеет какие-либо оттенки красного.

Лазутчики согласились. Серое кирпичное здание было тем самым. Запах усиливался по мере нашего приближения. В нём чувствовался смрад бацилл смерти, перекрывающий зловоние мочи и кала.

Гвардейцы, головорезы Синдиката и все остальные сжимали круг, пока не создали кордон с трех с половиной сторон. Оставшаяся половинка стороны выходила к реке, и состояла из двух бетонных стен, заиленных каналов, где когда-то армады барж загружались со склада. Кто-то начал работы по очистке от ила.

— Вот чем занимаются сшитые люди, когда их не используют для поджигания чужих домов? — сказал я.

— Там, — сказал Морли, указывая на небольшие сломанные деревянные двери, которые выходили на шлюз между каналами. Едва живая деревянная лестница, ведущая на крышу, висела на ближайшей стене склада. — Вот где я выбрался.

— Ты сумел подняться по этой лестнице? — удивилась Палёная.

— Да. Снизу доверху. Под дождём. Я сидел на крыше полтора дня. Нужно было дольше. При спуске я поскользнулся и что-то громко сказал, они услышали меня. У меня была фора, но это не принесло мне пользы.

Генерал Туп спросил, раздавая при этом указания гвардейцам жестами:

— А как вы попали туда первоначально?

Шустер заявил:

— Наши люди перекрыли все входы. Скажи только когда.

— Когда.

Морли сказал:

— Я пока ещё не всё вспомнил.

— Как у тебя сейчас дела обстоят? Ты ещё можешь двигаться?

— Рохля на закорках таскать будет, когда я не смогу больше управляться сам.

Рохля высказал своё мнение об этом довольно ёмко.

Гражданская гвардия взломала двери. Костоломы Синдиката ворвались внутрь. Кто-то проорал что-то про идиотов, не забывших чёртовы цветные фонари, чтобы друзья не проломили черепа в темноте друг другу.