— Какого бы лешего я её приканчивал? — трясясь от злости, завизжал Альмереджи, естественно, подслушивавший под дверью.

— Ты сказал ей, что зайдёшь после вечернего туалета у герцога, и зашел…

— Она сама меня просила зайти!!! — глаза Альмереджи метали молнии, — хотела о чем-то поговорить!!! Я не собирался к ней!! — Ладзаро плюхнулся на соседний стул.

Грациано Грандони и Портофино снова переглянулись. С чего это Ладзаро уточнять, что именно Франческа звала его?

— А след кинжала, Ладзаро, — поинтересовался Портофино, — похож на тот, что был в спине Белончини?

Он не подозревал Альмереджи. Лесничего инквизитор считал сукиным сыном, но знал, насколько тот циничен и умён, насколько хорошо владеет приемами охоты, насколько меток и опытен. Ладзаро никогда не стал бы так себя подставлять, тем более кому, как не ему было знать, что замок буквально наводнен соглядатаями.

Лесничий несколько секунд сидел молча, казалось, не слыша, но потом озлобленно проронил.

— Трудно сказать. Там его водой стянуло, и крови не было, а тут… Но след небольшой. Должно быть, длиной с полфута, типа квилона или левантийской даги. Мог быть и рондел. Лезвие четырехгранное. Но… удар, кстати, странный, в левый бок правой рукой, ударили снизу вверх, — Альмереджи чуть прикрыл глаза, пытаясь понять ситуацию, — убийца, стало быть, стоял к ней лицом и чуть зашёл сбоку… Чего дура в комнате не сидела? Чего по коридорам шлялась? — его снова затрясло.

— Но могла это сделать женщина?

— Не знаю… — Альмереджи нервно почесал ухо, руки его по-прежнему чуть тряслись. — Пожалуй. Большой силы тут не надо. Платье в крови, стало быть, и дага… на полу кровь… когда убийца вынимал кинжал, кровь выступила, но похоже, острие обтерли о платье убитой. Но руки убийца перепачкал — на подоле юбки Франчески — тоже кровавый след, растертые пятна. Он руки вытер, и нож с собой унёс.

— Получается, убийца не торопился?

Альмереджи пожал плечами.

— Не знаю. Дело-то минутное. — Он неожиданно напрягся, — о, я и забыл! Донна Элеонора-то в скиту! Они же не были на вечернем туалете у герцогини!.. — Ладзаро растерянно заморгал, — но тогда он рисковал… и смертельно… из любой двери ведь могли выйти…

Д'Альвелла кивнул.

— На шум, поднятый тобой, вышли все, кроме Иоланды Тассони, Бенедетты Лукки и Глории Валерани. Комнаты их заперты. Если даже допустить, что одна из них убийца…

Альмереджи и сам это знал. Вышли все, но он видел только одно лицо. С того проклятого дня, когда, рассчитывая проведать об убийце, Ладзаро узнал тайну Гаэтаны Фаттинанти, он потерял всё — покой, здравомыслие, сон и аппетит. Перестал появляться в портале у фрейлин, пропадал на охоте, но и она не приносила ни радости, ни былого азарта. Опротивели и карты, Ладзаро пытался было заглушить тоску вином, но какое там! Пьянея, он вспоминал сотни эпизодов, которые считал похороненными в памяти и ни один из них не мог оспорить те мерзкие слова, что невесть откуда донеслись до него на тёмной веранде. «Она знает, что ты распутник и подонок, Ладзарино…»