Второе тело лежит на носилках, и оно накрыто с головой. Человек на носилках очень невысокого роста, и, судя по тому, как с носилок с одной стороны все капает и капает кровь, он очень мертв.

Наблюдая за тем, как они грузятся в машину и уезжают, Сигруд хмурится. Что произошло? С чего бы Мулагеш идти к губернатору полиса? Что такого она обнаружила в посмертии, что не только сама пришла сюда, но и его попросила о том же?

И где его дочь?

Из дома выходит Бисвал. Он слушает, как один из офицеров о чем-то ему докладывает. Бисвал кивает, и, хотя вид у него недовольный, в целом он спокоен, а не сердит: ему говорят о чем-то, с чем можно справиться, можно выдержать и перенести — да, это что-то нежелательное, но не слишком важное. Лейтенант продолжает указывать пальцем на деревья за домом, точнее, на заросли папоротника под ними. Бисвал смотрит туда ничего не выражающим, холодным взглядом и кивает. Он произносит что-то короткое — наверное, «ничего не поделаешь», — садится в машину, и та быстро уезжает.

Теперь у дома осталось совсем немного солдат. Сигруд ждет, когда они разойдутся, а потом подкрадывается поближе.

У двери стоит солдат, поэтому Сигруд даже не пытается проникнуть внутрь. Но он тихонько идет к тому месту в папоротниках — интересно, что же там такое случилось, что офицер так беспокоился…

А вот где-то в десяти футах от места он чует это. Кровь. Много крови.

Он осматривается, притаившись в тени дерева. В таких условиях не разобраться, что к чему, однако папоротник в том месте примят, словно кто-то в него упал навзничь.

А еще он чувствует знакомый запах. Запах сигарет. Не обычных, а ароматизированных. Тот самый сорт, который так любит его дочь.

Сигруд смотрит наверх, туда, где стоит форт Тинадеши, и думает.

* * *

Мулагеш приходит в себя и тут же жалеет об этом. В голове на месте мозга, похоже, один большой синяк. Она со стоном поднимает левую руку, чтобы дотронуться до лба, и слишком поздно вспоминает, что левая рука у нее металлическая. Она врезается в лоб, который отзывается новой волной боли. Турин жалобно стонет и встряхивает головой. Затылок елозит по каменному полу.

Она хмурится и открывает глаза. Она в тюремной камере, освещенной электролампочкой. В Вуртьястане есть только одно место, куда подведено электричество…

И тут, словно во сне, она припоминает, что случилось.

«Мечи».

— Эй! — кричит она. — Эй, кто-нибудь, отзовись!

Молчание.

Она заставляет себя сесть. Ощущение такое, что в голове что-то плещется, некая вязкая жидкость, что пытается прорваться через хрупкие стенки черепа. Мулагеш дотрагивается до лба — на этот раз правильной рукой — и обнаруживает, что ее лицо покрыто запекшейся кровью. Бисвал, видимо, едва череп ей не раскроил.