* * *

Жители Вуртьястана в ужасе смотрят на скалы и слушают гулкий голос, который эхом доносится до них по воде. Фигура на утесе вскидывает руки к небу, словно призывая на себя молнию.

И снова кричит:

— Я убила бессчетное число солдат! Я оставляла их гнить на поле битвы, и их матери так и не узнали, где полегли их сыновья! Я убивала, даже когда они умоляли меня о пощаде! Я обрушивала врата городов и слушала рыдания их жителей! Несть числа злодеяниям, что я совершила! Слышите ли вы меня?

Толпа вуртьястанцев молчит, и тут люди почему-то начинают плакать, вслушиваясь в летящий над водой голос. Лему становится тоже как-то не по себе — в этих словах нет угрозы, и звучат они не как объявление войны, а как полная боли и печали исповедь.

Голос завывает:

— Я убивала женщин! Я убивала детей! Слышите вы меня? Слышите? Все это я делала! Я сжигала их дома, я убивала их в их постелях! Я уходила, слушая, как они оплакивают своих близких! Я бросала детей замерзать в темные зимние ночи! Я совершила все эти ужасные злодеяния и тысячи других!

Тут она поднимает к небу меч и кричит:

— Я — битва! Я — смерть! Я — неизбывная печаль! Смотрите на меня! Смотрите на меня, умоляю вас, смотрите!

* * *

Мулагеш поднимает меч. Ощущение такое, что он тянет ее руку за собой, словно она — всего лишь сосуд, инструмент для него. Он хочет, чтобы она повернулась и обрушила его на крепость, обрушила удар такой силы, чтобы даже самая скала под ним раскололась, а затем повела этих воинов вперед, через Вуртьястан, вниз по Солде, через Континент и далее по всему миру.

Она же говорила, что сделает это. Она именно это им обещала. Именно в этом она клялась им, именно этого они ждут от нее.

И все же какая-то часть ее сопротивляется, и единственная мысль ее — как же я устала от этого всего.

И когда эта мысль проскальзывает у нее в голове, она вдруг понимает: а ведь не она держит меч, а он держит ее, словно загнав в большую темную пещеру, где она — лишь крошечное существо, потерявшееся во тьме и во тьму заключенное.

Меч наливается злой волей.

«Нет», — говорит она ему.

Он хочет ударить. Он хочет отделять плоть от кости. Он хочет расколоть землю надвое.

«Нет», — говорит она ему.

Мысли и желания всех ее воинов стекаются к нему, тянут его к себе, умоляют прийти в движение, быть той силой, что они должны были встретить.

Рука ее дрожит, сопротивляясь воле меча. Нет! Нет, я не позволю!