— Но… я же убил тех солдат.

— Ну да. И это такое дело, серьезное. И мне тошно от одного воспоминания.

Она смотрит, как волны накатывают на камушки у ее ног, пытаясь утащить их с собой.

— Но я сама совершила что-то в этом роде. И мне дали второй шанс. Я буду распоследним дерьмом, если не дам того же другому.

— Я не заслуживаю такой доброты.

— Ах, какое слово… — Она смотрит на океан. — «Заслужить». Как нас это волнует… Волнует, что у нас должно быть то и это и нам должны то-то и то-то. Сколько сердец разбивалось из-за этого слова, и не сосчитать…

Она смотрит, как он складывает карту дрожащими пальцами и лицо его наморщено, как у мальчишки, который старается изо всех сил не плакать.

— Мне очень жаль. Жаль Сигню…

Он убирает карту.

— Смогу я ее увидеть?

— Нет, Сигруд. Не сможешь.

— Пожалуйста! Я должен! Просто… просто сделай для меня еще и это. Это последнее, я более ничего не попрошу у тебя.

— Сигруд…

Он смотрит на нее, и вид у него решительный:

— Я хочу присутствовать на ее похоронах.

— Похоронах? Сигруд, я не могу…

— Хоть издалека на них посмотреть! Я должен это увидеть. Я должен убедиться, что она почила с миром.

— Разве ты не хочешь, чтобы ее похоронили дома?

— Похоронили? Дрейлинги не хоронят своих мертвых.

Тут он смотрит на запад, где стоят у берега краны ЮДК.