Раздался визг тормозов, хлопнула дверь. Я заколотила в дверь еще сильнее: монотонный
Я все еще всхлипывала, когда задняя дверь наконец-то распахнулась. Повернувшись, с низким стоном боли я рухнула вниз, лицом в грязь. Даже на открытом воздухе намордник душил меня. И все никак не слезал, наверное, я так и останусь в нем навсегда…
– Тяжелый день, подруга?
Надо мной стояла Вайда, ее тень замерла на земле возле моего лица.
Я изо всех сил пыталась стянуть этот долбаный намордник, чувствуя вкус кожи и собственных соленых слез. Я знала, что мне хватает кислорода, но не могла унять нарастающую панику, которая, когда разбился джип, окончательно проникла в меня своими щупальцами. Я не хотела, чтобы Вайда видела меня такой. Не хотела, чтобы вообще кто-то из них видел.
«Пожалуйста, оставьте, пожалуйста, оставьте меня в покое; я не могу остаться с вами, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто оставьте меня здесь…
– Руби, – проговорила девушка, переворачивая меня. – Ладно,
Нож перерезал пластиковые стяжки вокруг моих запястий, и я почувствовала пальцы Вайды на своем затылке, пока та пыталась разобраться с ремешками намордника. Я закричала на нее, умоляя «Оставь меня! Оставь меня!», но, кроме низких стонов, ничего не вышло.
– Вот дерьмо! – Кожаные ремешки ей тоже пришлось перерезать. Под ее осторожными пальцами щелкнул один, второй, а потом воздух полился мне в рот, холодный и отдающий выхлопными газами.
– Нет! – заплакала я. – Я не могу… ты должна… ты должна…
– Вайда! – закричал Джуд откуда-то издалека. – Она в порядке?
Я словно всплывала и погружалась снова в серое пенящееся море. Холод змеей скользнул по моим ногам и рукам, плотно обвившись вокруг груди, когда я пыталась отдышаться. По асфальтовой крошке обочины проскрипели ботинки. Меня коснулись еще одни руки, еще одно лицо нависло над моим.
– Проверь его! – рявкнул Толстяк.
– О, с удовольствием, – прорычала Вайда, обходя джип сзади.
– Можешь стоять? – Лицо Толстяка снова обратилось ко мне, руки похлопали меня по щекам. – Тебе больно? Можешь говорить?
Я попыталась отстраниться, отхаркивая что-то горькое, обжигающее, текущее по задней стенке горла.
– Боже мой, Руби, – Толстяк схватил меня за плечи, удерживая на месте. Его голос надломился. – Ты в порядке. В порядке, я обещаю. Мы здесь, хорошо? Сделай глубокий вдох. Посмотри на меня. Просто посмотри на меня – ты в порядке.