Нико развернул к ней экран и пересел за соседний компьютер. Доктор Грей просмотрела фотографии, не задерживаясь ни на одной, пока не нашла то, что искала. При виде жестоких и ужасных картин ее всегда сдержанное лицо посуровело.

– Когда это случилось, он был уже мертв, – проговорила она. – Он почти мгновенно истек кровью, когда ему прострелили шею.

Я сама могла бы ей это сказать. Коул дрался бы до конца. Он не позволил бы его забрать для участия в программе. Он бы сражался, пока в нем не иссякло пламя.

Лилиан Грей покачала головой и повернулась ко мне.

– Вот почему. Вот почему нам нужна эта процедура. Этих детей нужно лишить способностей, которые причиняют вред им самим и другим людям.

Мой гнев наконец вырвался наружу, окатив меня волной кипящего недоверия.

– Нет, вот почему, для начала, никто не должен рыться в наших мозгах!

– В Сети ничего нет, – сказал Толстяк, – пока нет… любые изменения в базе СПП просочатся в сеть охотников за головами только через час или два.

– Мы… давайте подождем еще немного, может, он еще пытается оттуда выбраться.

Вайда покачала головой и провела рукой по волосам.

– Последнее фото прислали час назад. Если бы Лиам был у них, они бы прислали что-то еще, верно?

Сенатор Круз посмотрела на меня.

– Где телефон, по которому Коул связывался с отцом? Я позвоню.

– Наверху. В кабинете. – Нико встал так резко, что уронил стул. – Я принесу. Мне нужно…

«Выйти из этой комнаты, – мысленно закончила я, – уйти подальше от этих фотографий».

Он быстро вернулся и, тяжело дыша, протянул сенатору маленький серебряный телефон-раскладушку – и тут же выронил его, когда засветился экран и телефон начал вибрировать.

На мгновение все замерли. А телефон звонил. Он звонил, звонил, звонил.

Толстяк первым сообразил ответить.