Толстяк потянулся к телефону, но я увернулась, отодвинув трубку. Меня охватила безудержная, обжигающая ярость. Мне нужно было сохранить связь с Лиамом. Я должна была оставаться с ним. Это уничтожит его – мучительное осознание было таким же страшным, как и сама потеря. Я не могла потерять и Лиама тоже.

– О чем ты? какие доказательства? что с ним сделали? – Слова звучали сбивчиво и невнятно. И в конце послышались рыдания. – Я не смог вытащить его.

– Нет, – хрипло прошептала я, – конечно, не смог. И он никогда бы не захотел, чтобы ты попытался это сделать, если бы это означало, что поймают и тебя тоже. Лиам, сейчас… сейчас так не кажется, но ты поступил правильно.

Звук его всхлипов наконец добил и меня. Моя рука онемела, и Толстяк смог, наконец, выхватить у меня трубку.

– Дружище, дружище, я знаю, мне так жаль. Ты можешь добраться сюда? Или лучше нам пойти и забрать тебя? – Он вцепился в волосы и зажмурился. – Ладно. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, но ты должен сделать это сам. Дай нам позаботиться о тебе. Не спеши, все нормально…

Толстяк беспомощно посмотрел в мою сторону. Я снова взяла у него телефон.

– Я не вернусь назад, не могу… это…

Я перебила его.

– Лиам, послушай меня. Я приду за тобой, но ты должен сказать мне, где ты находишься. Ты ранен?

– Руби… – он резко втянул воздух.

Я так хорошо представляла его сейчас. Весь в черном, пылающее, полное отчаяния лицо, в руке зажата алюминиевая трубка таксофона. И это снова и снова разбивало мне сердце.

Я вцепилась в телефон так крепко, что дешевый пластик его корпуса треснул. Отвернувшись от тех, кто сейчас не сводил с меня глаз, я опустилась на корточки в дальнем углу комнаты.

– Все будет в порядке…

– Все не в порядке! – выкрикнул он. – Перестань это говорить! Нет! Я не вернусь! Мне нужно сказать Гарри и… и маме, о боже, мама…