– Мама! Мама!
Темные кудряшки прилипли к ее мокрым щекам.
Солдат покачал головой. Такое простое, неспешное движение. Он покачал головой и выпустил из рук штурмовой щит. И тот упал в грязь. Звук падения заставил остальных замереть. Солдат опустил автоматическую винтовку на землю и выпрямился во весь рост, выпятив грудь вперед, отпихнув руку ошеломленного сослуживца, который нерешительно попытался его остановить.
Солдат перешагнул через собственный щит, расстегнул застежки кевларового бронежилета и снял его. Прожектор вертолета следил за ним, высвечивая его путь, пока немолодой мужчина медленно шел к нам, показывая, что не вооружен. Он протянул девочке руку, и она не сразу, но сжала его ладонь и позволила чужаку поднять ее и набросить на нее бронежилет. Потом мужчина надел на девочку шлем, и, хотя он был ей слишком велик, солдат все равно его застегнул, отрегулировав ремешок, чтобы он туго обхватил подбородок. Мужчина поднял малышку, и она обхватила его руками за шею, полностью доверившись ему. Когда он понес ребенка обратно к выстроившимся в цепь солдатам, их командир наконец стряхнул с себя оцепенение, чтобы вспомнить, что вообще-то он должен выкрикивать приказы. Он попытался. Никто, ни один человек, его не слушал. В моих ушах раздавался единственный звук – биение собственного сердца, который все нарастал, и я затаила дыхание.
Вытянув вперед руку, немолодой мужчина протолкнулся мимо солдат, которые попытались закрыть образовавшуюся брешь, и, наконец, агенты ФБР, которые все же скрутили эту женщину, выпустили ее. Она бросилась навстречу солдату, вырвала дочь у него из рук и прижала к себе крепко-крепко. А пальцы Лиама обхватили мою руку. И вот дети снова пришли в движение. Просвет в цепи солдат расширился, и в него прошли двое детей, трое, четверо…
Офицер орал что-то в мегафон, но почти все солдаты повернули свои щиты боком, снимая заграждение. Дети просачивались мимо них, как раньше между деревьев, находили просвет, собирались с духом и устремлялись дальше.
Вайда что-то говорила, но я уже не слышала. Внезапно отяжелевшая голова свесилась мне на грудь, и оба они чуть не упали, когда и здоровая нога подломилась подо мной. Я почувствовала, как руки Лиама касаются моего лица, заставляя меня открыть глаза. Было так холодно – почему же я истекаю по́том?
Меня подняли и понесли через толпу родителей. Многие из них сделали таблички с именами детей, используя такие странные, немыслимые для такой ситуации фразы вроде «