Сигруд поднимает голову.

Это женщина лет тридцати пяти, в кожаных ботинках и куртке из шкуры котика. На груди эмблема — эмблема Южной Дрейлингской компании в сопровождении шестеренки. Женщина смотрит на него сверху вниз, ее русые волосы ярко сияют в блеске парящей наверху фигуры, а голубые глаза за стеклами очков глядят пылко.

Она что-то говорит. Сигруд почти потерял сознание и не слышит. Но видит, что это три слова, и понимает, что это слова, которые она сказала ему давным-давно, когда объясняла цель своей жизни, — дерзкое заявление, полное мрачной и решительной надежды:

«Достаточно одного толчка».

Сигруд кивает, заливаясь слезами.

— Ладно, — говорит он. — Ладно.

Он собирается, снова переворачивается. Потом с трудом упирается левой рукой и вынуждает себя встать на колени. Тянет руку, хватает древко копья, которое, к счастью, не покатилось в самый низ. И в последний раз поднимается на ноги.

Еще шаг. И еще, и еще один.

«Каждую секунду я думал о том, что потерял».

Шаг, еще шаг.

«О том, что со мной сделали, и о том, как свершить мой собственный суд над этим миром».

Еще, еще, еще один.

«Но теперь, в преддверии конца, я все понял».

И вот наконец-то он приходит к ней.

Женщина, парящая в воздухе, похожа на Татьяну Комайд с толикой Мальвины Гогач: маленький нос, слабый подбородок, дерзкий рот. Она зависла футах в двадцати от края лестницы, подняв руки и обратив взгляд к небесам. Из ее глаз вырываются лучи ярчайшего чисто-белого света, стремятся к вершине башни. Но ее лицо искажено от печали и скорби, щеки мокры от слез: она создание, пусть и Божественное, но достигшее самых глубин отчаяния.

Это ему знакомо. Он сам выглядел так же, когда потерял своего отца, семью, дочь, подругу.

И в этот момент Сигруд понимает: это петля, бесконечная петля искалеченных детей, которые вырастают, но берегут свою боль, сохраняя ее свежей и новой, причиняя еще больше травм и начиная весь цикл заново.

Он смотрит на богиню, но видит только юную девушку, которая несколько ночей назад смотрела на луну и говорила, что мертвые для нее загадка.

— Не надо искать в смерти смысл, Тати, — говорит он ей. Отбрасывает копье, и оно катится вниз по лестнице. Медленно отходит назад, пока не упирается спиной в стену башни. — Ты сама мне это сказала.

Он смотрит на зазор. От лестницы до нее двадцать футов. Сможет ли он? Даже в таком измученном состоянии?