— Олвос заточила себя в укромном месте из страха того, что такое могло случиться с ней, — шепчет он. — Она даже не могла прекратить мучения собственного сына.

— Но что мы можем сделать? — спрашивает Ивонна. — Куда ее отправить? В Сайпуре беспорядок, но я не думаю, что она продержится там, особенно теперь, когда министерство пытается внести в списки всех, кто способен на чудеса.

Сигруд кашляет. Кажется, что ему в грудь втыкают кинжалы.

— Дрейлингские берега, — говорит он. — У нас никогда не было ни богов, ни божественного. Я могу ее туда отвезти.

— Что?! Ты? Да ты и сесть не сможешь, что уж говорить о путешествии по воде!

— Я должен поговорить с женой. С Хильд. Она может позаботиться обо мне.

— С твоей… женой? — Косой взгляд Ивонны говорит о многом.

— Она была моей женой, когда мы виделись в последний раз. Это случилось тринадцать лет назад. Думаю, с тех пор она снова вышла замуж.

— Это единственный способ спасти Тати?

— Я так думаю. — Он кашляет. — Шара попросила меня защитить Тати. Я буду это делать, пока не удостоверюсь, что она в безопасности. Даже лежа в кровати.

— Я отдам распоряжения, — соглашается Ивонна. Она пытается снова улыбнуться, но взгляд ее совсем не весел.

— Ты чего-то недоговариваешь, — замечает Сигруд.

— Что?

— Когда ты на меня смотришь. Ты что-то видишь. Что?

Она колеблется.

— Мое ранение? — спрашивает он.

— Нет. Не только оно.

— Тогда что?

Она смотрит на него, ежась, потом идет к туалетному столику и берет зеркальце. Подносит его к лицу Сигруда.

В зеркале он видит лицо старого дрейлинга. Он не сразу понимает, что это его собственное лицо. Изборожденное морщинами, с бледными старческими пятнами на висках, с выступающими на носу сосудами. Волосы и борода у него серебристо-серые. Его глаз потускнел, привычный синий блеск ледника пропал.