— И теперь не слышите?

…далекий скрежет. И стон будто бы, протяжный, тяжелый. Вздох. И совсем рядом — дробный стук, то ли каблуков, то ли когтей.

— У нее слуховые галлюцинации, — Бавнута дернула головой, — а мы тут должны это вот…

С подоконника скатилась вазочка. Дешевенькая, из тех, которые продают по три медня. Даже удивительно, как вазочка эта очутилась здесь. Она катилась обманчиво медленно…

Упала.

Рассыпалась прахом.

— Сильно сквозит, — воскликнула панна Белялинска. — Но сквозняки — это еще не преступление…

— Сквозняки — да, — Катарина проводила вазочку прахом и повернулась к Себастьяну, — но вот…

Вздохнула.

И тихо произнесла:

— У вас есть еще шанс.

— А эта лапочка откуда? — Вилли лениво потянулся. — Такая строгая… люблю строгих…

— Этот урод опять наширялся, — произнес Анджей брезгливо.

— Кто бы говорил…

— Господа, пожалуйста, не надо ссориться…

— А мы не ссоримся, мамаша, — Анджей ковырнул ногтем меж зубов. — Мы так… исключительно по-родственному… значит, в контрабанде обвиняют?

— Пока не обвиняем, — уточнил Себастьян и заставил-таки себя отойти от стены.

— Пока — это хорошо…

— Вы виновны, — голос Катарины звучал глухо, надсадно.

— В чем? Простите, но я не намерена выслушивать подобное в собственном доме! — панна Белялинская вскочила, но Себастьян велел: