Ее не допрашивают. Ее ставят в известность, что и как нужно говорить… не при допросах, но…

— К сожалению, этот человек оказался силен. И достаточно безумен, чтобы обратиться к существам иного мира. Ваш жених и его коллега погибли, пытаясь закрыть прорыв…

…логично, неужели Катарина и вправду надеялась, что они признают вину?

— Это огромная утрата для всего Особого отдела… их наградят. Посмертно.

Кривоватая усмешка.

— И я…

— И вы подтвердите при случае, что героический их подвиг спас многие жизни. И будете убедительны.

— Но…

— Вы же разумный человек, — Эльхар присел у кровати. — И понимаете… не можете не понимать, сколь важно сейчас выступить единым фронтом. Слабость недопустима. Речь не обо мне или вас, или них… поверьте, там… они будут наказаны сообразно проступкам…

Он действительно верит в это?

Верит.

— Дело в благополучии страны. Сама идея того, что наши… коллеги способны на нечто… подобное, — теперь Эльхар с трудом подбирал слова. Или притворялся, что с трудом подбирает слова. — Разрушит веру в Особый отдел. В Князя. В наши идеалы… а в свете последних перемен, когда мы сблизимся с Познаньском, проникновение разрушительных буржуазных идеалов неминуемо. И вы, если и вправду столь разумны, как о вас отзываются, должны понимать, что многим обывателям их жизнь покажется… притягательной.

Катарина сглотнула.

Молчать?

Она будет молчать. Если им нужно это. Говорить? Что ж, она расскажет именно то, чего от нее ждут. И если повезет, то этого будет достаточно, чтобы…

— Что будет со мной?

— А что будет с вами? — притворное удивление, сладкое, как масляный крем на торте. — Вы поправитесь… конечно, это займет некоторое время, месяц-другой… но посещения мы разрешим раньше. Надеюсь на вашу сознательность.

Катарина смежила веки.

— Думаю, отдых в горах вам не повредит… все-таки само присутствие демона действует на людей… тяжело.

…и в этих горах Катарина останется.