Время не существовало здесь, в Упорядоченном могли миновать мгновения, а могли – эпохи. Иногда Хедину начинало казаться, что он видит разом и начало пути Сигрлинн, и его окончание, дробящееся на множество вариантов.

Однако настал миг, когда они оказались друг подле друга, разделённые лишь слоем невидимого льда, гранью сущего, перед которым ничто были сами барьеры Творца.

Теперь они скользили вместе, соединённые чем-то, проникающим и сквозь раковину Дальних, и сквозь огненный Хаос, и сквозь вовсе невообразимое, отделявшее сейчас суть Хедина от знакомого ему пласта бытия.

Соединённые чем-то, что сильнее реальности, какой бы природы она ни была.

Словно двое по разные стороны стеклянной стены, приложив к ней ладони, тщатся ощутить тепло родной руки, но чувствуют лишь холод незримой преграды.

И Хедину виделся вновь Джибулистан, и Голубой Город с его дворцами, хрустальными бассейнами, фонтанами и водопадами; и они с Сигрлинн, в человеческом обличье, наслаждающиеся прохладной водой после вызванной ими самими жары.

Там, в Джибулистане, они бы с хохотом разметали бы возникший меж ними лёд. Здесь лишь могли скользить, разделённые таинственной гранью.

И всё-таки скользили они именно вместе.

За спиной Хедин ощущал движение Неназываемого, медленное, неостановимое; тут уже не было никакой новосотворённой пустоты, чтобы задержать ползущую сущность. Казалось бы, чего бояться Познавшему Тьму, только что прошедшему насквозь бездну голодной твари, закованному в броню из Пламени Неуничтожимого? Но здесь, в ином пространстве, всё становилось не так. Прежнее слабело, новое сильнело; и лишь голод Неназываемого оставался прежним.

Шла вечность. Или, быть может, один короткий миг – времени не существовало, лишь всё ближе становилась зеленоватая поверхность кокона, защищавшего Сигрлинн, всё теснее и крепче их связь с Хедином, прошедшим бездну.

Они скользили вместе, соединённые чем-то, что сильнее и Хаоса, и Неназываемого.

* * *

– Ну, спасибо тебе, хозяин милостивый, за хлеб, за соль да за ласку. Пора мне.

Хаген стоял в дверях трактира; хозяин огромной тенью заполнял сени. Снаружи властвовала сырая ночь; холодная мгла медленно ползла куда-то, словно исполинский слизень.

– Ступай, тан; ступай, да не оборачивайся.

Голос Трактирщика был низок и глух, и его полнила смутная угроза.

– Последний эль свой ты выпил.

– Значит, пусть так оно и будет, – пожал плечами ученик Хедина. – Ветер, говоришь, мне дорогу укажет?

– За собой поведёт, – кивнул хозяин.

Хаген молча склонил голову и шагнул за порог.