– Скворцов Олег Сергеевич, – быстро заговорил задержанный. – Девятьсот пятого года. Родился в Москве… На Малой Бронной живу. Всю жизнь прожил в Москве, слушайте, я не понимаю…

– Без истерик. Место работы?

– Учителем я работаю, учителем… в школе.

Введенский искоса посмотрел на задержанного. Тот по-прежнему дрожал.

Скворцов, значит. Олег Сергеевич. Хорошо.

– Вы были знакомы с профессором астрономии Андреем Васильевичем Беляевым?

Скворцов замотал головой.

– Нет, нет, впервые слышу, правда.

– Вы были знакомы с человеком по фамилии Черкесов, он же Шабаров?

– Нет, тоже нет.

Введенский записал его слова, нахмурился и снова пристально посмотрел в его глаза. Он выглядел до смерти перепуганным. Введенский достал из кармана портсигар, закурил, предложил Скворцову.

– Не курю, – тихо ответил тот.

Ага, подумал Введенский, но ведь он покупал папиросы в магазине.

Он откинулся на спинку стула, затянулся дымом, выпустил несколько колец, посмотрел в потолок.

Чертовщина какая-то.

– Хорошо, – выдохнул Введенский. – Что вы здесь делаете?

– Я как раз хотел рассказать, – забормотал задержанный. – Я ничего не понимаю, совсем ничего! Я просто вышел из дома за продуктами. Хлеба купить, яиц… У меня жена, я партийный с двадцать восьмого года… Я учитель в школе, меня все знают. Слушайте, что произошло? Я просто вышел из дома… В Москве… За хлебом, да.

Его плечи быстро задрожали, из глаз опять брызнули слёзы.

– Я не понимаю, – продолжил он, всхлипывая. – Я просто вышел за хлебом. Это было только что. Полчаса назад. Я же отлично помню. Март, снег, пасмурно… Как раз стемнело уже. Переходил дорогу, и вдруг стало дурно. Затошнило. Голова закружилась. И ещё фонари так странно светили, знаете, обычно они не такие… Подошёл к стеночке, привалился, прикрыл глаза…

– И?