— Носитель не хочешь сменить? Этот нелепый какой-то, да и заметный.

Яна пожала плечами.

— Зато все под рукой и помещается много. А ты что предлагаешь?

Шомер откинул крышку одного ящичка и извлек оттуда монетницу — металлический прямоугольный футляр с семью вырезами для монет разного достоинства, закрытых пластиковыми заглушками на пружинах.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянула Яна. — Его же в сумке носить придется. И категорий всего семь.

Я кашлянул. Они повернулись ко мне.

— Вообще-то, товарищ Кавуа прав, — сказал я. — Это точно получше браслета: есть преимущество скрытого ношения, вопросов не вызывает, не привлекает внимания. Я бы рекомендовал.

Кавуа серьезно посмотрел на меня и одобрительно кивнул.

— Ой, Адамов, ну если ты говоришь, то хорошо, — согласилась Яна. — Тогда убери "Сиреневый туман" и добавь "Грезы" и "Паутины" по одной штучке.

–"Паутины" всего две осталось, не получится. Дефицитная вещь, а снабженцы подводят. Могу "Грез" выдать побольше.

— Хорошо, хорошо. И мне еще деньги понадобятся. Сколько у меня осталось лимита в этом месяце?

— 762 рубля 40 копеек.

— Давай все. Пригодится.

Кавуа отправился куда-то в дальний угол зала и скрылся за стеллажами. Послышался звон ключей, лязг и скрип отворяемой дверцы сейфа.

— Я тебе сколько за карусели должна? — негромко спросила Яна.

— Да ладно, брось.

— Вот поэтому ты и такой бедный, Адамов. Ничего не "брось", мы с тобой не на свидании были. Я же пообещала, что отдам. Так сколько?

— Четыре двадцать.

Она вытащила четыре изрядно замусоленные рублевые бумажки из пачки денег, которую принес Кавуа, добавила к ним два гривенника, а остальное убрала в сумочку. Шомер раскрыл оба ящичка и методично принялся вынимать новенькие блестящие монеты: двадцать копеек, пятнадцать, десять, пять, три, две, совсем маленькие желтоватые копейки, негромко комментируя:

— Так, вот это — "Круговорот"…"Грезы"…гривенники — "Светлый путь"…пятачки — "Искра", самые большие, удобно выхватывать и не перепутаешь…